Измена. Лёд и пепел - Лена Тэсс

Я открыла дверь ключом. Спустя только час после того как увидела ту ужасную сцену мне удалось попасть домой. Кажется, что пальцы рук и ног онемели, от любимых туфель и костюма осталось лишь жалкое воспоминание, но я все-таки оказалась дома.

Или нет?

Дверь закрылась с глухим щелчком, будто пещера обмана проглотила меня целиком. В нос ударил теплый, уютный запах: аромат печеной пиццы и чего-то сладкого.

Они поужинали. Без меня.

Из гостиной доносились взрывы зрительских оваций и возбужденный голос комментатора:“…обостряет ситуацию у ворот, Панарин бьет — штанга!”

Леша смотрит матч. Как всегда.

Я сбросила туфли. Они с глухим стуком шлепнулись на паркет, оставляя грязные капли. Положила рюкзак на танкетку в прихожей, повернулась лицом к зеркалу. Из его недр на меня смотрела не женщина, а само воплощение хаоса и грязи, ворвавшимся в этот стерильный, фальшивый мирок.

Пришлось заставить себя сделать шаг в сторону гостиной. Леша сидел на диване, как и всегда листая ленту новостей на смартфоне. Взгляд его курсировал между гаджетом и огромной плазмой.

Покровский услышал мои шаги, а может уловил запах грязи, который пришел со мной. Его глаза медленно, нехотя, оторвались от экрана, скользнули по мне с головы до ног - по моим растрепанным мокрым волосам, по испорченной одежде, по заплаканному лицы с потекшей тушью. В его взгляде не было ни удивления, ни жалости, ни даже простого человеческого любопытства.

Только легкое раздражение, что его отвлекли.

- А, ты пришла, - произнес он ровным, спокойным голосом и тут же вернулся к матчу.

- А ты не ждал?

Леша не удостоил меня ответом, только пожал плечами.

Я застыла на месте как есть, сжимая кулаки и наверняка покрываясь пятнами от злости. Когда это с нами случилось?

Когда именно это произошло со мной?

Ногти впивались в ладони, но я почти не чувствовала боли. Во рту пересохло.

Во мне все кричало от ярости, от обиды, от дикой, животной боли. Картинка из его машины стояла перед глазами, накладываясь на его спокойное, самодовольное лицо. Мне хотелось закричать прямо сейчас, сорвать с себя эту маску приличия, под которой уже не было ничего, кроме выжженной земли. Закричать, чтобы он немедленно собрал свои вещи и проваливал к своей подстилке.

Только сначала приведу себя в порядок.

Если и выяснять отношения, то стоит хотя бы выглядеть прилично.

Мне нужно было смыть с себя всю грязь этого дня. И не только ту, что была на одежде.

Я двинулась по коридору, стараясь не прижиматься к стене и быстрее оказаться в тишине ванной комнаты. Мне нужно было несколько минут покоя, чтобы собрать себя для разговора с мужем. Чтобы его холодный презрительный взгляд не сбивал с толку.

Но до того, как я попала в ванную из своей спальни показалась Варя. Лицо хмурое и недовольное. Она вышла держа в руках последнюю модель айфона - подарок отца на день рождение и что-то активно наговаривая для сообщения своей подруге. Или в их девчачий чат.. Ее взгляд, скользнув по мне, не выразил ни беспокойства, ни сочувствия. Только чистое, неподдельное отвращение.

Дочь брезгливо сморщила носик, точно учуяв не запах болота, а что-то по-настоящему отвратительное.

- Фу, мам, - ее голос был резким, обвиняющим. - Ты вся грязная и воняешь, как болото после дождя. Ты откуда такая?

Я открыла было рот, чтобы что-то сказать, найти хоть какое-то объяснение, но она не дала мне и шанса.

- И где ты была? - продолжила она, выставив вперед подбородок. - Папа задержался и сказал, что был на совещании. Он просил тебя забрать меня, ведь твоя смена в школе закончилась раньше. Я почти час ждала на улице под козырьком дома, пока он не сорвался со своей встречи! Где ты была? Почему вы до сих пор не подключите меня к общей карте? Я могла бы вызвать такси!

Вот же скотина! Покровский - это низко даже для тебя.

Словно кто-то со всей силы ударил меня в солнечное сплетение, выбив воздух из легких. Он не только изменил. Не только заставил меня пройти через этот ад. Он еще и выставил меня виноватой перед собственной дочерью. Удобно же все вывернул: я - плохая, нерадивая мать, бросившая ребенка под ливнем, а он — герой, который, сорвавшись со своего “важного совещания”, все-таки приехал.

На деле мог бы забрать раньше, но наверняка решил по-быстрому кончить свои дела и забросить секретаршу домой, чтобы она не промочила свои талантливо развигающиеся ноги в лужах.

- От дома твоего репетитора есть прямой автобус, - парирую устало ее претензию.

- Автобус? Серьезно?

- Ты стала слишком высокомерной для общественного транспорта?

- Папа говорит, что скоро станет политиком. Разве дочка политика должна ездить на автобусе?

- Дочка политика должна показывать положительный пример своим поведением и учебой. А пока, Варя, ты ни первым ни вторым особенно не блещешь! Хватит болтать с подругами - готовься к контрольной по алгебре, - огрызнулась я, шагнув в ванную и закрывая за собой дверь.

С ней спорить у меня сил совсем не было.

Тем более тратить силы перед сражением, которое у меня еще впереди.

***

Я заперлась в ванной, повернула замок и прислонилась лбом к прохладной поверхности двери. Снаружи все еще доносился гул телевизора и смех комментатора. Леша прибавил звук, чтобы заглушить мой спор с дочерью? Очень может быть.

Его мир продолжал существовать, как ни в чем не бывало.

С трудом стянув с себя мокрую, тяжелую от грязи одежду, я бросила ее в кучу на полу. Выкинуть. Сжечь. Уничтожить. Она лежала там, как молчаливый свидетель ужасного преступления. И моеей боли. Такое при себе оставлять нельзя.

Я залезла в душ и включила воду на полную мощность, выкрутила кран почти до кипятка.

Горячие струи обожгли кожу, но внутри меня была ледяная пустота. Я стояла, сгорбившись, опираясь ладонями о скользкую стенку, и позволила воде бить по затылку. Грязь с волос и тела стекала коричневыми ручейками, кружилась у ног и исчезала в сливе.

Но ощущение предательства, липкое и противное, не смывалось. Оно въедалось глубже в кожу. Я закрывала глаза и видела его руки на Соне. Ее губы на его губах. Его лицо, когда она собиралась расстегнуть его ширинку. Воображение раскрашивало картинку звуками, стонами, шлепками. Это произошло не в первый раз.

И не в последний, конечно.

После оцепенения пришли слезы. Тихие, бесшумные, смешивающиеся со струями воды. Я плакала, закусив губу,