Ань-Гаррэн: Белая ворона в мире магии - Мишель Фашах

Приезд высокородных эльфийских семей не сулил мне радости, знаменуя неизбежность утомительного спуска в залы, полные гостей. Карусель приветствий поглотила, казалось, целую вечность, отхватив безжалостную четверть драгоценного вечера. Матушка, проплывая мимо, мимолетным шепотом одарила меня благосклонностью, сообщив, что я выгляжу "подобающе", что означало автоматическое спасение для моего беззаботного друга-кутилы. Отец, по-царски окинув всех единым приветственным жестом и отбыв положенный минимум светского бремени, незаметно ретировался в свой кабинет в компании отца принцессы-орлицы, наверняка погрузившись в дымное обсуждение торговых договоров и политических альянсов.

Кроме моей персоны, которую, как мне казалось, мотали как тряпичную игрушку, привлекало внимание еще небольшое скопление вокруг принца Маэдронда, того самого важного гостя. Когда моя матушка перехватила мой взгляд в его сторону она решила взять все в свои руки, и мне пришлось идти знакомиться с принцем и его свитой.

— Да светит вам звезда Эльфиры и будет вечным древо Жизни — поприветствовал нас Маэдронд. Из-за темных локонов, проступало его наушное семейное украшение, и казалось что при каждом движении головы или слове, вокруг его головы вспыхивали угольки и сразу же тухли.

— Да благосклонны будут к вам новые боги — ответила моя мать стандартным вежливым приветствием. — Прошу познакомьтесь принц Маэдронд, это мой сын — Алетхинэф.

— Да будет Ваша кровь чиста — блеснул глазами на меня этот темный эльф.

Я слегка смутился, но постарался не выдать замешательства, лихорадочно перебирая в памяти положенные в таких случаях ответы, но тщетно. Одна из его спутниц оскалилась, обнажив безупречные белоснежные клыки.

— И Ваша кровь пусть будет чиста — нашелся я, не вполне понимая, чего добивался этим принц.

Чтобы разрядить повисшее напряжение, матушка предложила принцу Маэдронду принять участие в обряде выбора невесты. Меня осенило: мое присутствие здесь — лишь предлог. Отец, превосходный тактик, отправил мать налаживать отношения с бывшими врагами столь изощренным способом. Множество знатных эльфийских семейств прибыли сюда со своими незамужними дочерьми в надежде выдать их за меня, а если темный принц обретет здесь супругу, отношения между нашими странами укрепятся.

Конечно, этот обряд срабатывает с очень маленькой вероятностью. Найти себе нареченную избранную для тебя богами, ту что лучше всего подходит для рождения потомства, это большая редкость и удача. Но сам обряд колышет души присутствовавших на нем, зачастую после проведения обряда множество пар женится. Видимо именно на это и рассчитывал мой отец, а матушка в тайне надеялась выдать Эльминоэль, дочь своей фрейлины, за темного принца, что бы она больше не мозолила ей глаза и не портила нервы своей матери.

— Если это доставит Вам удовольствие, но я уже проходил этот обряд трижды — у принца дернулся на мгновение уголок рта, но он расплылся в жалостливой улыбке. — Как видите безуспешно.

— Тогда Вам это точно не повредит — вердикт матушки был окончателен и бесповоротен.

Будучи на правах посла, Маэдронд не мог ей отказать, а я краем глаза наблюдал, как впилась сопровождающая его девушка ногтями в расшитый бисером камзол, как только не порвала?

Мы с матушкой сразу же ушли, приветствовать новых гостей — посланников южных царств, что всегда привозили ей в подарок какие-то дурманяще пахнувшие масла. Я же пытался прийти в себя после этой сцены. Мимо меня проскользнул мой друг слегка прикоснувшись к руке, на его лице был отпечаток женской косметики.

Вскоре появился отец. Его лицо светилось довольством, хотя, кроме семьи, никто бы этого и не заметил. Но я видел это совершенно точно.

— Время обряда! — провозгласил отец, и его тихий голос мгновенно потопил в тишине весь зал. — Сын, принц Маэдронд.

Он протянул к нам руки, и мне показалось, что в этом обращении он возвышает темного принца надо мной.

Мы приблизились к отцу, и он повел нас к алтарю в храме новых богов. Следом потянулись вереницей незамужние девушки, а за ними — их родители. Храм возвышался на площади, напротив аллеи и главной дороги к дворцу. По пути нам встретились двое эльфов, увлеченно обсуждавших политические дрязги и совершенно не замечавших ничего вокруг.

У входа нас встретила торжественная процессия жриц Алавии, богини любви и красоты этого нового мира, съехавшихся со всех королевств на торжество. Храм не смог бы вместить всю эту толпу, поэтому обряд решено было проводить прямо у входа. Украшенный множеством амулетов, он представлял собой пестрый и дурно пахнущий калейдоскоп: колонны, лестницы и перила — всё было увешано оберегами и благовониями, создавая причудливый и отталкивающий ансамбль.

Мне смазали ладонь какой-то жидкостью, сказали облизнуть это. Я как какое-то животное слизнул слегка соленую влагу. Там же мне сделали совсем крохотный надрез из которого вытекло пару капель крови на мою ладонь, а затем ладонь поднесли к пламени и она загорелась ярко-зеленым светом. Больно не было, было страшно, отчего мое лицо, которое было обязано оставаться вежливо-улыбчивым, явно приняло какое-то другое выражение. Но контролировать сейчас я его не мог. Чувствовал я себя плохо. Радовало, что темный принц чувствовал себя не лучше, отчего его темная кожа стала практически идентичного со мной цвета.

Через какое-то время тошнота и головокружение начали отступать и стало жарко и больно, и вообще, ладонь моя явно подпаливалась. Я отдернул руку, и только сейчас заметил тишину. Неестественно округлившиеся глаза восточной жрицы подсказали мне направление взгляда. На полу лежало нечто.

* * *

Я прижалась к каменному холодному полу лбом, будто хотела забрать из него весь холод и отдать его своей голове. Во рту и правом глазу были волосы, мои волосы, которые лезли даже будучи отстриженным по плечи. Боль была адская, впрочем как и всегда. Приступы головной боли наступали не резко, но неумолимо. Оставалось либо быстро бежать за таблетками, либо терпеть и бить головой об стены, ну или пол.

Какие-то добрые руки обняли мое лицо своим ледяным прикосновением и я накрыла их своими горячими и пульсирующими ладонями. Потом меня безжалостно оторвали от родненького уже пола и потащили вверх. Кому-то очень надо было взглянуть на мою страдальческую тушку. Тушка почти не сопротивлялась, на удивление легко поднялась на ноги. Руки убрали с моего раскрасневшегося лица волосы и мелодичный голос начал что-то у меня спрашивать… Я не знаю что от меня хотели. Видимо от боли я забыла родной язык. Я отмахнулась от источника шума и поставила палец перед губами: "шшшшшш, голова болит" показала я рукой. И осталась висеть своей головушкой