Спецназ. Притворись моим - Алекс Коваль

Пусто.

Кусаю губы, прикидывая: может, уже пора позвонить Авроре и попросить ее тоже посодействовать моему наглому вранью?

Отметаю эту идею.

Все ее друзья мужского пола — и мои друзья. А там «достойной кандидатуры в женихи» точно нет. А все друзья ее нового крутого парня-спецназовца — солдафоны с автоматами, через один женатые и через два старые.

Что ж выходит, все-таки объявления на «Авито» не избежать?

Если выкину сейчас, то за два дня в пути успею провести онлайн-кастинг. При условии, конечно, что на эту байду вообще кто-то откликнется! Не одной мне эта идея уже не кажется такой бредовой?

Открываю на телефоне заметки и одной рукой, на ходу, начинаю набирать текст объявления. Потягивая отвратительный кофе, сочиняю едва ли не эссе на тему «как я облажалась».

Возвращаюсь к кассе.

Вскидываю взгляд.

Очередь почти иссякла. Вот только вместе с ней и дядечка в сером драповом пальто, за которым я стояла, тоже куда-то исчез.

Черт…

А, нет, вот же он!

Разглядев знакомую спину, решительно шагаю на свое законное, честно выстоянное место. И едва не опрокидываю на себя свое «мерзо-латте», когда прямо перед моим носом вырастает двухметровая «стена» в темно-синей парке, со спортивной сумкой на плече.

Отшатываюсь.

Не поняла…

Скольжу взглядом вверх по широкой мужской спине. На голове наглеца капюшон от черной толстовки. Лица не видно, но, сдается мне, выражение на нем полнейшего безразличия к окружающим. Другого быть не может, если судить по тому, как этот неандерталец нагло «подрезает» место в очереди.

— Кхм, — громко прокашливаюсь. — Простите, мужчина, но здесь стою я! — говорю, натягивая на лицо миленькую улыбочку, в ожидании, что сейчас этот громила обернется и моментально мною очаруется.

Фиг-то там.

Реакции гордый ноль.

— Мужчина!

Он даже не дергается.

— А как же первый закон джентльмена: девушки всегда вперед?

Этот представитель сильного пола, похоже, в джентльмены не записывался.

— Эй, ты! — уже совсем невежливо шикаю я. — Ты занял мое место в очереди!

Без толку.

Спина и не думает менять свое положение.

Я начинаю заводиться. Сжимаю челюсти и пальцы на картонном стаканчике кофе. Стреляю глазами придурку в затылок, мысленно представляя, как отвратительная автоматная жижа растекается уродливым пятном между его лопаток. Уже почти, почти! — завожу руку для броска. Как вдруг взглядом улавливаю движение за стеклом во второй кассе.

— Ну и черт с тобой! — выругиваюсь, топнув ногой.

И бегом пристраиваюсь в самое начало соседней очереди, прямо у окошка, бросая:

— Один билет до Челябинска, пожалуйста!

Ибо в этом мире выживает наглейший!

Двадцать минут спустя у меня в руках билет на поезд дальнего следования, в сердце тревога от все еще молчащего Савы, и в душе полное отсутствие настроения на поездку в родной город.

Ровно за полчаса до отбытия — поезд с нужным мне номером прибывает на перрон. Я подгребаю к вагону в числе первых и тут же показываю свои документы улыбчивой проводнице.

— Приятного путешествия! — кивает мне девушка, возвращая билет и паспорт.

Я заползаю в вагон и с кряхтением пропихиваюсь по узкому коридору. Волочу за собой неподъемную спортивную сумку. Ну вот зачем, спрашивается, я набрала столько вещей? Кому на юбилее отца нужна коллекция моих лучших платьев? Идиотка, Агапова! Теперь пыхчу, как паровоз, пытаясь этой «ручной кладью» не снести с ног встречных пассажиров.

Декабрь. На улице мороз, а в поезде — настоящая баня. Щеки горят, под шапкой все чешется.

Та-а-ак, вагон седьмой, купе номер три…

Кажется, пришла.

Наконец нахожу заветную цифру. Одной рукой толкаю дверь, другой впихиваю внутрь сумку, которая тут же застревает в проходе.

Черт!

Я толкаю ее бедром, вваливаясь следом в купе, и тут же начинаю лихорадочно стягивать с себя пуховик. Жарко так, что дышать нечем.

— Да чтоб тебя… — выдыхаю я, пытаясь высвободить руку из рукава, поднимая глаза.

И замираю.

Первое, что я вижу, — широченную мужскую спину в темно-синей парке. Мужчина стоит ко мне полубоком, загораживая проход, и невозмутимо копается в недрах своей спортивной сумки, которую — вот же наглость! — он водрузил прямиком на мою нижнюю полку.

Серьезно? Снова он? Этот неандерталец из очереди?

— Опять этот псих… — вырывается у меня прежде, чем успеваю прикусить язык.

Мужчина застывает. Медленно, о-о-очень медленно, он разворачивается. И я чувствую, как у меня отваливается челюсть, а глаза готовы выкатиться из орбит.

Шок. Паника. Ступор.

Передо мной стоит не просто тот самый наглец из очереди. А Никита Сотников. Горячий спецназовец, который пару раз мелькал на наших общих тусовках с Авророй. Ужасно брутальный, невыносимо сексуальный и раздражающе самоуверенный тип.

Тот самый, от одного взгляда которого у меня подкашиваются коленки, а сердце начинает выбивать бешеную чечетку…

Тот самый, которому я умудрилась нагрубить на вокзале, не узнав. И вот теперь мне… с ним… ехать двое суток в одном замкнутом пространстве?

Мама дорогая! Земля, разверзнись! Я готова провалиться прямо здесь и сейчас!

Я стою посреди купе, как полная дура, в расстегнутом пуховике, съехавшей набок шапке, с горящим лицом и с отвисшей челюстью.

Сотников смотрит на меня в упор. Его темные глаза ничего не выражают — просто смотрят. Секунду. Две. Я уже начинаю тешить слабую надежду на то, что он меня не узнал. Но… тут на мужских губах появляется та самая ленивая, до жути издевательская ухмылка.

— Псих, значит? Опять зарываешься, Агапова?

Ну всё, Ирчик, ты влипла по самые уши!

Глава 2

Никита

У меня есть теория. И звучит она так: мужику нужен ровно один взгляд, чтобы понять, хочет он уложить себе в постель конкретную женщину или нет. Правило железобетонное. За мои тридцать пять лет эта теория ни разу не давала осечек.

Так у меня было и с Агаповой.

Первое знакомство. Один взгляд. Мой — изучающий. Ее — высокомерный. И меня вштырило. Размотало не по-детски. Мне понадобилось ровно две секунды, чтобы отметить, насколько она горяча и хороша собой. Стройная, невысокая, пухлогубая, с ямочками на щеках и глазами светло-голубыми, как топазы, на пол-лица.

Я ей заинтересовался. Нет, не так. Будем честны. Ее очарование сработало в разы мощнее — у меня привстал. Желание накрыло такое обезоруживающе сильное, что я едва не потерял самообладание.

Но длилось это ровно до той секунды, как эта бестия открыла свой ротик и начала… меряться со мной размерами достоинства.

Тогда-то стояк как отшептали!

Потом Ирина официально стала лучшей подругой девушки моего лучшего друга,