Охотники за тайнами Незримого - Ольга Консуэло

- Потому что его никто не спрашивал, - многозначительно улыбнулась Морве. – Он не из СОП, да и я сделала всё возможное, чтобы коллеги не увидели в этом деле следов воздействия незров и не приняли его в работу.

- Что ж, добровольное признание вам непременно зачтется, - недовольным тоном высказался Юрзме.

- Официально я признаюсь только в проведении ритуала. Я знаю законы – показания с чужих слов суд не примет, поэтому за то, что я проделала при помощи певгрез, судить меня не будут. Так что я вполне могу отделаться исправительными работами или даже условным наказанием.

- Но из СОП вас вышвырнут без права восстановления. – Юрзме злорадно усмехнулся.

- Да и ладно! – хмыкнула Морве. – Я туда пошла только за тем, чтобы провернуть это дело с ритуалом. Вообще, я инженерным моделированием заняться хочу. Придется, конечно, специальные курсы пройти, но теперь, когда Розтю больше не понадобятся амулеты, я уж как-нибудь найду деньги на учебу.

- Рад, что вы не теряете оптимизма, - процедил Юрзме. – Сейчас мы с Утлу отведем вас в отделение охпо, а мои коллеги проводят детей домой. Вы ведь знаете, где живет этот мальчик?

- Не совсем, - ответила Морве. – Только улицу и дом.

- Тогда разбудите его, пусть скажет адрес, - потребовал Юрзме.

- Я не могу, - покачала головой Морве. – У меня сейчас сил не хватит.

- А я не рискну снимать последствия чужого заклинания. – Юрзме задумался. – Что ж, тогда отнесем его в охпо, вполне возможно, что у них уже есть заявление о пропаже, в любом случае пусть сами разбираются. Ярдо, Зорли, берите мальчика, а ты, Мягла, проводи Розтю домой.

Глава 8

В отделении охпо они проторчали почти до утра, по очереди давая показания о происшествии, свидетелями которого стали. Морве Ниярама, как и обещала, легко признала, что проводила ритуал по возвращению магической силы сестре, привлекая для этого искрянников из Незримого, но ни о певгрез, ни о пострадавшем от нее мвиле не сказала ни слова, настойчиво повторяя, что не помнит, откуда узнала о ритуале.

Не упомянула Морве и о мракоте, хотя ни Ласве, ни остальные не сомневались, что именно мвила Ниярама притянула этого незра прямо в центре города, по всей видимости, в надежде, что обезвреживание мракота отвлечет внимание от завершающей части ритуала.

И давать показания о том, кто изготавливал для нее зелье доверия, Морве наотрез отказалась, нахально заявив, что делала его самостоятельно. И упорно повторяла это неправдоподобное утверждение, несмотря ни на какие доводы.

«Такой стойкости можно только позавидовать, – решила Ласве, – пусть даже она и проявляется по такому сомнительному поводу».

В итоге Муккию они покинули только на следующее утро, после того как отоспались и отдохнули. Зорли, правда, пытался убедить Юрзме, что прекрасно сможет управлять грузовиком после пары часов сна, но Тиярум решительно заявил, что рисковать не намерен. Такая позиция начальства и Ласве, и Мяглу только порадовала: они не сомневались, что спать гораздо удобнее и приятнее в кровати, а не в кузове грузовика.

До этой экспедиции Ласве и сама не подозревала, как много для нее значат обыденные бытовые удобства: мягкая постель, нормальный туалет, возможность в любое время принять теплый душ. Мягла переносила тяготы пути спокойнее, хотя и она иногда ворчала, предварительно убедившись, что никто, кроме подруги, её не услышит.

После такого яркого начала Ласве подсознательно ожидала, что и дальше им предстоят сплошные приключения, но, к сожалению или к счастью, эти ожидания не сбылись. Проверка подозрительных случаев, списком которых их снабдил Совет охотников, оказалась делом довольно скучным: чтение материалов дел, беседы с пострадавшими, свидетелями и охотниками из СОП, осмотр мест происшествия – они всё делали тщательно, но за целый цикл больше ничего интересного не обнаружили.

По мере продвижения на север дороги становились всё хуже, а окружающие их леса – всё гуще. Людей в этих местах жило немного, и порой за целый день им не встречалось ни одного населенного пункта. Мягла уверяла, что здесь просто предпочитают жить подальше от основных дорог и что в конце каждой отходящей в сторону грунтовки непременно найдется если не деревня, то хотя бы хутор.

Но от осознания, что люди где-то есть, просто не в пределах видимости, Ласве было не легче. С удивлением она осознала, что шумные густонаселенные города нравятся ей не только возможностью найти хорошую работу или интересно провести время, но и постоянным ощущением, что вокруг кипит жизнь.

В кабине они ехали по очереди – Юрзме настаивал на том, чтобы водителя обязательно развлекали разговорами, а поскольку дело это оказалось не таким уж легким, собеседники регулярно менялись. Ласве было одинаково приятно составлять компанию и Юрзме, и Зорли. Но если первый нравился ей тем, что много интересного рассказывал сам, то второй – тем, что всегда интересовался её мнением по любому вопросу и никогда не высмеивал, что бы она ни сказала.

***

Вечер шестьдесят третьего дня лета они встречали на лесной опушке. Уже стемнело, но полная луна светила ярко, да и небольшой костер добавлял света. Каждый раз, когда приходилось ночевать на природе, они обязательно разводили костер, если, конечно, не было дождя. Вскипятить чайник и приготовить еду можно было и при помощи магии, но живой огонь давал ни с чем не сравнимое ощущение уюта. Да и смотреть на игру языков пламени нравилось всем, даже Утлу, утверждавшему, что огонь – это единственное, что выглядит в энергетическом зрении так же, как и в обычном.

Когда он сказал об этом, Мягла спросила:

- А ты не скучаешь по возможности видеть как обычный человек?

Любопытство такого рода было подруге несвойственно, и Ласве подумала о том, что Зрящему всё же удалось заинтересовать Мяглу, может, пока и не как мужчине, но хотя бы просто как человеку.

- Иногда. – Утлу улыбнулся. – Но я, вообще-то, оптимист, так что никогда всерьез не жалею о прошлом.

- Это я заметил, - хмыкнула Мягла. – Иногда этот твой оптимизм ужасно бесит.

- Почему? – заинтересовался Утлу.

- Потому что на твоем фоне я кажусь себе порой мрачным и угрюмым типом.

- Даже более мрачным, чем я? – усмехнулся Зорли.

- Чего это ты вдруг мрачный?