Убийственно хорош - Саша Стрельна

— Он спас меня, вытащил! Да он… Как можно?! Дядя Веня!

— Послушай, девочка. Смотри, что получается. Вот рядом с тобой возникает этот человек… Кстати, кто тебе его рекомендовал?

— Вася.

— Ты имеешь в виду твоего сослуживца, оператора?

— Нет. Я имею в виду моего сына. Ввиду вполне очевидных обстоятельств злой умысел тут предположить, согласитесь, трудно. Притом, что, наверно, только я могла решиться нанять нянькой своему ребенку ночного сторожа.

— Что?

— В гимназии он состоит именно в этой должности.

— Мария! — отец, похоже, даже слов лишился.

— У меня была безвыходная ситуация, — огрызнулась я. — Чертопыльев — директор гимназии — говорил о нем, как о человеке вполне заслуживающем доверия, и я… Да что я оправдываюсь, черт возьми! Факт тот, что Василек с ним прекрасно ладит, а Иван…

— Не кипятись. Раз так, поставим в счету у Ивана Ивановича жирный плюсик, — Пряничников успокоительно похлопал меня по руке. — И давайте продолжим наши рассуждения. Итак мы остановились на том, что, совпадение это или нет, но неприятности с тобой начались именно после того, когда в доме появился Иван Иванович Иванов. Звучит как в анекдоте. Ты видела его паспорт?

— Да. Вы можете смеяться, но там все именно так и написано.

— Хорошо. Мы уже выяснили, что человек этот вряд ли может быть «засланным казачком» — слишком маловероятным вообще было его появление в вашем доме. Тогда… Совпадение? Но посмотри, что получается. Время и место вашего приезда в Москву из той командировки знали только в диспетчерской телекомпании и твои домашние. Я прав?

— Да.

— Согласись, шансы, что информацией поделился с кем-то бездомный и однозначно нуждающийся в деньгах Иванов, или диспетчерша, отправлявшая машину, чтобы встретить аппаратуру, даже при самом большом допущении с моей стороны остаются пятьдесят на пятьдесят.

— Да, а после того, как покушение не удалось, он — заметьте, убежденный, что я сплю! — снял с меня обувь, укрыл, разве что по головке не погладил!

— Он мог не знать, что речь идет о покуше…

Но тут Пряничникова перебил отец:

— Ты что, трахаешься с ним?

Вопрос был таким резким и откровенно оскорбительным, что, не думая о последствиях, я размахнулась и залепила ему пощечину. А потом с ужасом следила, как краска гнева заливает его резкое загорелое лицо, делая еще заметнее след, оставленный моей ладонью. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы не Вениамин Константинович, дай бог ему здоровья. Как-то внезапно его коляска оказалась между мной и отцом, а потом он заговорил столь решительно, что это подействовало даже на таких, сошедшихся на узком мосту баранов, как я и мой родитель.

— Это было грубо, Саша. И, положа руку на сердце, ты должен извиниться. Но лучше помолчи. А ты, Маша, в следующий раз думай, прежде чем действовать! Это во-первых, а во-вторых… Во-вторых, вопрос, хоть и задан в очень грубой форме, требует ответа. Итак, что связывает тебя и этого человека?

Сначала я было собралась упереться рогом и возмутиться подобному вмешательству в мою личную жизнь, но потом поняла, что сил у меня на это просто нет. Да и, если я рассчитывала получить здесь совет и помощь, самое малое, что я должна была дать в ответ — это полная откровенность.

— Мы… стали близки только вчера ночью… После… Когда он вытащил меня из той ямы.

— Это была целиком его инициатива?

— Да. Нет. Не знаю! Я люблю его… — почти шепотом закончила я и отошла в сторону, прочь от испытующего взгляда Пряничникова и презрительных глаз отца.

— Так это, видно, обыкновенный альфонсик! — прозвучало за моей спиной. — А мы с тобой, Венька, целый огород вокруг развели! Моя дочь всегда умела выбрать себе достойного мужчину. Сначала был слизняк, потом импотент, после убийца, а вот теперь…

Я больше не могла это выносить. Какой идиоткой я была, когда решила… Я уже почти дошла до выхода, когда отец догнал меня и, грубо развернув к себе, бросил:

— Ты покинешь этот дом так же, как и появилась в нем, — в багажнике моего джипа! Нечего подставлять человека, который старается тебе помочь!

Он отодвинул меня с дороги, и вышел, видимо для того, чтобы завести машину. А я оцепенело замерла, всеми силами стараясь не расплакаться.

— Машуня!

Голос прозвучал сверху, и я подняла голову. Пряничников смотрел на меня через перила галереи жалостливо и с пониманием.

— Не бери в голову, девочка. Он всегда был чурбаном солдафонским, сама знаешь, но, уж поверь мне, отец любит тебя и сделает все ради тебя. Что касается остального, помни: весь наш уговор остается в силе. Достань медицинскую карту, не забудь передать Ивану мою записку, проследи, чтобы он, прочитав, уничтожил ее, и жди известий.

Я шмыгнула носом, вытерла лицо и улыбнулась через пелену все-таки победивших мое сопротивление слез.

— Спасибо, дядя Веня.

— И будь осторожна, девочка.

До дачи я добралась только поздним вечером и не своим ходом. Сначала не хотела терять время и тотчас же занялась подготовкой похищения собственных анализов мочи из районной больницы. В качестве вводной я даже заготовила проникновенную речь, в которой доказывала немыслимую потребность в этих самых анализах в некоей клинике, где я якобы собиралась излечиваться от гастрита — штуки оптимальной по причине присутствия ее практически у каждого из ныне живущих россиян. Однако все оказалось проще и страшнее. Молоденькая, еще не выработавшая в себе защитную броню наглости и хамства медсестричка, старательно извиняясь, сообщила мне, что карту найти не смогла — потерялась где-то.

Это одновременно и не говорило ни о чем, потому что сама я неоднократно делала материалы о полной неразберихе в наших медицинских учреждениях (теряли трупы, не то что какие-то бумажки!), и наоборот, доказывало слишком многое, потому что и так в моей истории было достаточно «совпадений», чтобы допустить появление еще одного. Как это ни дико звучало, но я вынуждена была склониться к мысли, что с картой уже подсуетился кто-то до меня. А значит… О господи! Значит, в ней действительно было что-то, доказывающее, что дело не в кошатине…

Короче, начав