Сокровище для ректора, или Русалочка в боевой академии - Милена Вин

который в обличье человека выглядел гораздо опаснее, чем когда был большой белоснежной птицей, быстро бросила на пол одеяло, схватила снаряжение и спряталась в уборной.

Маленькая комнатка была без окон, но Филя и это предусмотрел: поставил на комод несколько зажженных свечей. Над деревянной ванной, наполненной водой, поднимался пар; прямоугольное, вставленное в резную раму зеркало начало запотевать, размывая мое отражение. Рядом с ванной стояли пустые ведра, а у стены — бочки с водой, как я успела заметить еще вечером, перед сном, с очень холодной водой. Вчера обливаться таким льдом я не решилась — только умылась и, едва голова коснулась подушки, уснула.

Скинув сорочку, провела по волосам гребнем пару раз и, перед тем как погрузиться в ванну, коснулась пальцами воды. Теплая. Почти горячая, но не обжигающая. Ноздри пощекотал едва уловимый запах. Не знаю, что Филя добавил в воду, но пахло очень приятно. Чем-то таким, что содержит древесные нотки... Так пахнет лес — свежестью, хвоей.

— Горячая? — раздался за дверью чуть обеспокоенный голос Фили.

— Нет, все в порядке. Спасибо…

Мягко опустилась в воду, с наслаждением втянула ставшим немного резковатым аромат.

— Масло пихты, — продолжил Филин, похоже, оставшись стоять у двери. — От тебя так разило… — даже не видя его, я определенно знала, что он скривился, — … будто ты в помоях искупалась. Много раз. Нашел у тебя в чемодане пару масел… Вулья подстраховалась, хитрая. Подумал, аромат пихты поднимет тебе настроение. Да и выносливость повысится. Болеть не будешь.

Взяла с бортика вдвое сложенную тряпочку, смочила, провела по одной руке, потом по другой… Пока Филин не решил воротиться к кровати, напомнила ему:

— Ты так и не сказал, как пробрался сюда.

Он хмыкнул, словно нашел в моих словах что-то смешное.

— В коридоре окно было распахнуто. В комнатах-то не открыть… Створки не предусмотрены. А там, видать, проветривали.

— А в комнату как попал? Мне сказали, посторонние могут войти только после приглашения.

— Ах да, я заметил, — в голосе мужчины послышалась смешинка. — На комнаты чары наложены. Сильные. Хозяев признают, других не впускают. Такую защиту могут обойти только архимаги. Могущественные, наисильнейшие колдуны…

Не сдержала усмешки:

— Ты же сказал, что ты не колдун.

— А я и не говорил, что колдуны сильнее оборотней, — заметил Филя, явно гордясь собой.

Намочила волосы, помолчала недолго, а после осмелилась узнать:

— Филь… Ты сказал, что тебя наказали за подстрекательство…

— Не нужно, мелкая, — совсем неожиданно тон Филина стал строже. По телу пробежала дрожь, не остановленная даже теплой водой. — Зыбкая тема… И болезненная, пойми. Расскажу, может, при других обстоятельствах.

— Про имя тоже лучше не спрашивать?

— Что ты имеешь в виду?

Почему-то я не сомневалась, что мужчина крепко сжал кулаки и напрягся. Раньше я и не думала, что Филя может быть таким… пугающе серьезным.

— Ну… тебя ведь тетушка так назвала. Филином. А настоящее, наверное, другое?..

— Другое, — сразу ответил он. — Но я не твой истинный, Мира, чтобы имя доверить.

Он замолчал, а я поджала губы, не зная, что сказать в ответ на эти суровые слова. По спине пробежали мурашки, и я, стараясь избавиться от неловкости, принялась усиленно тереть намыленной тряпкой ноги.

— Время, мелкая, — глухо сообщил Филя. — Поторопись.

Я догадывалась, что в облике человека Филя передвигался бесшумно, ведь я не слышала, как он оказался у двери, но почему-то сейчас он, удаляясь, ступал громко, кажется, намеренно делая свой шаг тяжелым. Он вернулся в комнату, и только тогда я позволила себе вздохнуть.

В груди вдруг сделалось тяжко и больно. И вовсе не оттого, что я осознала, какой бестактной была и что своими словами обидела или же разозлила друга. Тело бросило в легкий озноб, словно от резкого дуновения морозного ветра. Сердце кольнуло, забухало. Схватилась обеими руками за бортик, крепко сжала пальцами, точно это могло спасти меня от внезапной боли. Хотела позвать Филю, но изо рта вырвался лишь хрип. Кожу на ногах зажгло.

Уперлась стопами в стенку ванны, откинула голову, мыча, скрывая за этими звуками усиливающуюся боль. В глаза неожиданно ударила вспышка белого света. Я зажмурилась, полностью погружаясь под воду, и почувствовала, что ноги вытягиваются, стремительно меняют форму. Ванна вдруг показалась до безобразия тесной.

Вынырнула, и следом вырвался из воды прозрачный плавник, разнося в стороны брызги.

Широко, насильно широко раскрыла рот, жадно глотала воздух, глядя на блестящий в оранжевом свете свечей длинный хвост, почти половина которого свисала через бортик. Плавник дрожал, а вместе с ним дрожало и все русалочье тело.

— Филя… — позвала негромко, чувствуя, как от страха или, должно быть, изумления, а может, от всего разом, на глаза наворачиваются слезы. — Филя!

Ждать долго не пришлось. Торопливые шаги оборотня я услышала сразу, а затем и пронизанный тревогой голос:

— В чем дело?

— Заходи… Скорее.

— Ты хоть одета?..

— Да заходите же!

Дверь резко распахнулась, и Филя предстал передо мной в таком виде, будто готов был наброситься на кого угодно, лишь бы избавиться от беспокойства, которое я пробудила в нем.

— Яйцо мне в голову… — выругался он, скользя удивленным взглядом по хвосту. — Но Вулья говорила, что у тебя еще целый день. Действие зелья должно было закончиться только завтра. Почему же…

— Да откуда я знаю?! — вскричала, нервно дернув хвостом.

По щекам, щипая распаренную кожу, покатились слезы. Крупные слезы обиды и страха. Такие бесследно не исчезнут. В воду падали уже не капли, а маленькие, аккуратные жемчужины.

— Что мне делать, Филь?.. Что теперь будет? Они же убьют меня… Они не любят таких, как я. Они… они думают, что мы сирены…

— Ну все-все, — ласково зашептал Филин, быстро оказавшись рядом. Опустился на колени, обхватил лицо ладонями, столь неожиданно, что я тут же замолкла и уставилась на него округлившимися глазами. — Мы что-нибудь придумаем. Не реви.

Сглотнула, выдохнула тихо:

— Мы даже выбраться отсюда не сможем. Повсюду адепты, охрана…

Взгляд небесно-голубых глаз вдруг стал серьезным, брови сшиблись на переносице, придавая точеному лицу надменное выражение.

— Если потребуется — академию разнесу, но живой тебя отсюда вынесу. Вулье обещал. И не только… — Он поднялся, взял с тумбы большое хлопковое полотенце, закинул его на плечо. — Давай-ка для начала вытащим тебя из ванны. И перестань уже реветь… Жемчужинами не разбрасывайся.