Босс. Служебное искушение - Софья Феллер

каждое слово больно режет по живому. Заявление подписано, точка поставлена. Теперь у меня есть только одно желание — поскорее уйти отсюда и больше никогда не возвращаться.

* * *

Неделя у родителей пролетела как один день. Домашняя еда, чай с пирогами по вечерам, мягкий плед на диване, разговоры с мамой ни о чём и папино молчаливое присутствие — всё это было для меня лучшей терапией. Я впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности, будто снова маленькая девочка, которой не нужно принимать решения, бороться, доказывать.

Но это не могло длиться вечно. В какой-то момент я проснулась утром и поняла: хватит. Я уже выдохнула, выплакалась, набралась сил. Пора возвращаться в реальность.

Когда чемодан был собран и родители проводили меня на вокзал, мама ещё пыталась меня удержать:

— Может, побудешь ещё пару дней? Совсем окрепнешь.

— Нет, мам. Если я сейчас не вернусь, то потом будет ещё сложнее.

И я уехала.

Дорога до дома казалась длиннее обычного. Но самое удивительное ждало меня у подъезда. Стоило поднять глаза от ключей, как я увидела его. Антон. Опершись о машину, руки в карманах, взгляд устремлён прямо на меня.

— Привет, Вера.

Я остановилась как вкопанная. В груди всё сжалось, дыхание сбилось. Казалось, что ноги приросли к земле. Сердце выстукивало бешеный ритм: тук-тук-тук.

Глава 20 Вера

— Что ты здесь делаешь? — мой голос звучит достаточно холодно, и я сама радуюсь, что в нём не дрожит ни одна нотка.

Антон медленно выпрямляется, словно хищник, до этого притворявшийся безобидным. Делает пару шагов навстречу, размеренно, уверенно, будто каждая секунда должна усилить моё волнение.

— Жду тебя. Неделю. Каждый вечер.

Я моргаю, не веря своим ушам. Небо над нами уже стемнело, фонари жёлтыми кругами разливаются по асфальту, а его слова будто вырывают из этой ночной тишины правду.

— Это шутка? — я прищуриваюсь, пытаясь уловить в его лице хотя бы тень улыбки.

— Нет, — твёрдо качает он головой. — Ты просто исчезла, Вера. И я понимал, что если не дождусь тебя здесь, то, может, больше и не увижу.

По телу пробегает дрожь, и это предательски заметно, я сама чувствую, как слегка дрожат пальцы на сумке. Но я заставляю себя сжать губы в тонкую линию, чтобы не выдать ни малейшей эмоции.

— Увидел. Молодец. А теперь дай мне пройти.

Шагаю мимо. Обхожу его, ощущая, как плечо касается его руки. Он не двигается с места, только поворачивает голову и смотрит мне вслед. Его взгляд я буквально ощущаю спиной, тёплый, тяжёлый, прожигающий до боли.

Думаю, на этом всё. Сейчас проскользну в подъезд, и наша история закончится окончательно. Он понимает, что никакого будущего у нас быть не может, поэтому так быстро сдаётся. Что ж, так бывает. Я ведь для этого уезжала, чтобы смириться с неизбежным.

Дверь подъезда щёлкает. Я оборачиваюсь на миг и слышу шаги. Чёткие, уверенные.

Сердце ухает вниз, но упрямство толкает вперёд. Я продолжаю путь по лестнице, ступень за ступенью, стараясь не показать, как меня трясёт от его близости. Достаю ключи, металл жалобно звякает в ладони, и вставляю их в замок.

— Антон, мне не нравится, что ты меня преследуешь, — говорю я, не оборачиваясь. Голос срывается на полтона, но я тут же беру себя в руки. — Я не потратила эту неделю зря. У меня было много времени, чтобы подумать обо всём. И я решила, что не хочу отношений, напоминающих эмоциональные качели. Если чувства есть только у меня, то давай не будем усложнять друг другу жизнь.

Замок щёлкает. Я решительно распахиваю дверь и захожу внутрь, только вот вместе со мной заходит и Антон.

Он явно не собирается отступать.

— Зачем ты здесь?

— Потому что хочу с тобой поговорить, — отвечает он спокойно, и это ещё больше выводит меня из равновесия.

— Да о чём нам говорить? — я усмехаюсь, нарочито пренебрежительно. — Спасибо тебе, конечно, за отличный секс, но на роль любовницы я не согласна. Дверь ты знаешь где.

Он не дёргается от моих слов, не злится, не уходит. Только смотрит прямо в глаза, и это делает ситуацию ещё тяжелее.

— Я понимаю, почему ты так отчаянно кусаешься. Я сделал тебе больно. Но осознал это не сразу.

Я отступаю на кухню, привычное место, где можно хоть немного восстановить контроль над ситуацией. Ставлю чайник, достаю две чашки. Честно говоря, сама удивляюсь, зачем. Наверное, потому что понимаю: Антон просто так не уйдёт. Его нужно будет выслушать. Проще создать видимость спокойствия, чем устраивать очередной скандал.

Он без приглашения садится за стол и, конечно же, выбирает моё любимое место, то самое, где я всегда завтракаю по утрам. Я скриплю зубами, но молчу. Пусть.

— Так вот, Вера, — начинает он, — я хочу извиниться. Я не такой мудак, каким ты наверняка меня видишь. Я искренне думал, что тебя длительные отношения не интересуют. И мне было проще сделать вид, что и меня тоже. Хотя, если честно, ты зацепила меня в тот же день, когда я увидел тебя впервые.

Я поднимаю брови, не скрывая скепсиса.

— Так себе логика. А спросить?

— Спрашиваю сейчас, — спокойно парирует он. — Вер, я понял, что ты самая шикарная женщина в моей жизни. Красивая, умная, весёлая. Мне с тобой легко и хорошо. Хочу с тобой всего. А ты?

Сердце стучит где-то в горле. Если бы он сказал эти слова сразу, я бы, наверное, прыгала до потолка от счастья. Но момент упущен. Я уже знаю, что значит довериться ему и остаться с разбитым сердцем.

— Думаю, ты и так знаешь, что я в тебя влюблена, — говорю тихо. — Но твои поступки сказали мне больше, чем слова. Если ты и правда хочешь попробовать, то давай начнём сначала.

— С самого начала? — он слегка улыбается уголком губ.

— Да.

— Отлично. Меня зовут Антон. Я хочу с тобой поужинать. Пойдём?

Я невольно улыбаюсь.

— А меня Вера. Я как раз очень хочу есть. Давай не поедем далеко, я знаю поблизости неплохую кафешку с итальянской кухней.

И мы идём. Болтаем о каких-то мелочах, будто и правда только знакомимся. Странное ощущение — сидеть напротив мужчины, с которым у меня уже были и страсть, и ссоры, и разочарование, и при этом обсуждать пасту и тирамису. Наверное, это и есть шанс.

Антон расплачивается за ужин, и мы, не торопясь, идём к моему дому. Ночь тёплая, фонари светят мягко, и время будто замедляется у самого подъезда. Мы оба останавливаемся. Ни один из нас не