Моя навеки, сквозь века - Марина Повалей

Она была готова – Слепцову не нужно было ни трогать её, проверяя, ни подводить к черте. Эта женщина была готова с одного только взгляда, что сейчас подтверждается – мелкая дрожь, распятое по стене тело, капля пота на затылке, громкое сбивчивое дыхание. На секунду моргнувшее освещение щекотнуло дерринджер, что она сжимала, как единственную опору в этой жизни.

В этом Василий с ней согласен.

Он приблизился носом к её затылку, вдыхая аромат этой женщины – резкий аромат духов, смешанный с кислым потом…

В следующую секунду пистолет уже оказался в мужской руке, а ещё через одну был разряжен.

— Пистолет – не то оружие, которым может угрожать женщина, — она не сразу поняла, тело никак не среагировало на смену разговора. — Накиньте что-нибудь, есть разговор.

— А? Что? — Сытова, раскрасневшаяся, с чуть потёкшей с глаза краской, развернулась, не до конца придя в себя.

— Вы были правы. Мне и правда, кое-что нужно. Но заметьте, — он подкинул в руке её оружие, уже развернувшись, направляясь к её же столу, — это я использовать не стану. Как и это, — Василий достал из кармана брюк перочинный ножичек, изъятый из другой перевязи для чулок. Сложил нехитрое оружие на стол, напротив себя. Устраиваясь, из нагрудного кармана достал ключ.

— Ззачем всё это? — она растерянно прикрылась руками, делая шаг к лежащим на полу обрывкам платья.

— Что именно? — уже другой мужчина в хозяйском кресле, словно и не он стоял над распластанной у стены женщиной минуту назад.

— Баста прикидываться! Зачем было это унижение?!

— Ах, это… Александра Ивановна, не принимайте на свой счёт. Вы – красивая женщина и вызываете интерес, и я, признаться, прельстился и чуть не забыл о своём деле, — уходить, оставляя за собой униженную и жаждущую отмщения женщину в его планы не входило. — Присядьте, — она пошла к облупившемуся стулу. — Тем более, что степень моего интереса к вам подчёркивает это, — он размашисто сдвинул на край стола её оружие, вместе с ключом. — Обижать вас в мои планы не входило, но каюсь, ваша страсть и красота помутили мой разум, заставив забыть, зачем я здесь. У меня к вам разговор. И не скрою, наше приятное знакомство я намерен продолжить по его итогам.

— Я слушаю вас, — Сытова не стала ни одеваться, ни прикрываться. Обезвредив угрозу своему женскому самолюбию, госпожа содержательница хора держалась на удивление уверенно.

— В сентябре прошлого года здесь, в аквариуме, в этих кабинетах, вы представили товарищу министра внутренних дел (5) Гурко Владимиру Иосифовичу некоего Лидваля, — женщина набрала в лёгкие воздуха, — не отпирайтесь – то бессмысленно. Вы свели это знакомство. Наш с вами разговор не официальный, как и моё дело, всё, что мне нужно знать: сделали ли вы это по собственной воле, или вас попросили, возможно, принудили?

Она молча потянулась к столу, взяла портсигар, сказала только, когда прикурила:

— У вас не выйдет привлечь меня к этому делу, — прозвучало с вызовом.

— Я и не собирался. Мне нужен Лидваль, и я его потоплю. Другой вопрос, — Слепцов чуть помедлил, подбирая нужные для женского уха слова: — я не хочу топить вас с ним, и лучше бы мне знать, как вас защитить.

Секунды ожидания, и:

— То случайно вышло, — она выпустила облако дыма. — И один и другой, наши завсегдатые. Никакого умысла в этом не было.

Собственно, как и думал Василий, она отпиралась. Он потянулся к внутреннему карману, под её напряжённым взглядом, достал портсигар.

Чиновник Гурко сидит под следствием, обвиняемый в казнокрадстве. Ему было поручено осуществить закупку хлеба для избежания угрозы голода после погромов 1905 года. Нынче же, нет ни выделенных денег – они уже уплачены сгинувшему Лидвалю, которого Гурко нанял для подряда, ни хлеба – сгинул вместе с липовым хлебопромышленником.

Теперь нужно найти Лидваля; обелить имя обманутого чиновника Гурко, либо доказать его махинацию. То, что два дельца познакомились здесь, сомнений не вызывает – та же Дина то подтвердила, пока Гурко не взяли под арест, певица видела его будущим своим покровителем, она и присутствовала при знакомстве, сама о том трепалась. Дура.

Сытова отпирается… плохо. Её б признание в том, что она деньги за знакомство получила, на которые и собралась купить в Москве театр, а так… ну познакомились два человека, ну полюбились друг другу. Один чиновник, другой коммерсант. Одному, чиновнику, нужно хлеб закупить – другому, коммерсанту, можно тот хлеб поручить поставить.

А то, что выходит, что с подрядом коммерсант не справился, да сгинул с деньгами – так ошибся чиновник, не тому доверив дело. С кем не бывает? Кабы дело не касалось казённых денег, да такого размера… немыслимого.

Либо оставить Сытову в покое, да проследить, есть ли у неё деньги – в таком случае крупной покупки ей не избежать, или прижать прямо сейчас к стенке – руки марать не хотелось, да только Герасимов требует ответ: Гурко мошенник и казнокрад, решивший скомпрометировать царское правительство, али обманутый и за зря опороченный человек, коего мошенники нарочно в дурном свете выставили?

Василий притушил папиросу и поднялся, обошёл напрягшуюся, не напрасно, Сытову, стал у неё за спиной. Наклонился, на этот раз поморщившись – не пОтом и слезами должно пахнуть от женщины, а чистотой и сладостью…

Рывком схватил левую руку хозяйки кабинета, завёл её за спину и опрокинул ту на стол, лицом в столешницу. Лярва тонко закричала.

— Мне нужна правда, — сказал ей в ухо, заламывая палец, под тонкий визг, — и я её получу. Выйдите вы отсюда целой и невредимой, или сегодня ночью я переломаю в вашем теле всё, до чего доберусь – решать вам. Вы можете и не выйти. Можете поверить мне на слово – я умею сводить концы в воду.

— Вы блефуете! Вы не имеете права! Меня не в чем обвинять! — слёзы, снова слёзы.

Почему-то каждая женщина считает своим долгом разрыдаться при нём в надежде на пощаду…

— Мы не в допросной, а я не жандарм. Я убью вас, выясню правду у других, свидетелей вашему трёпу, какой куш вы получили за то, что свели Лидваля с Гурко – пол столицы. Я хотел пойти простым путём, одно обещаю – легко вы не умрёте. Александра Ивановна, я солдат, я умею убивать. Умею убивать быстро и с уважением