Любовь, как тыквенная пряность - Хейли Фрост

— Видишь, теперь не так уж и плохо, да?

Она бросает на меня сердитый взгляд через плечо, а я улыбаюсь, делая шаг назад.

— Слева от тебя лежит полотенце. Вытри ее, когда закончишь, а я приготовлю грелку.

— Грелку?

— Да. Котятам этого возраста нужно тепло, — бормочу я и поворачиваюсь, чтобы уйти. Мне нужно побыть минутку в другой комнате, чтобы вдохнуть этот чертов воздух, не пропитанный ее запахом.

Потому что это сводит меня с ума.

Моя неспособность думать, когда она рядом, то, как ее присутствие делает все возможное, чтобы заглушить каждую крупицу логики в моем мозгу — как она может так очаровывать меня? Я знаю ее меньше недели.

Насколько я знаю, она может быть серийной убийцей. Черной вдовой, которая отравила своего бывшего, и придумывает паутину историй о том, как он изменил ей с ее сестрой.

Но я склонен ей верить. Такой уровень отчаяния невозможно подделать.

Находя грелку на автопилоте, я не могу не задаться вопросом. Она появилась из ниоткуда, принеся с собой вихрь... и, по-видимому, кошку-призрака. О боже.

Я сжимаю переносицу между глазами и со вздохом улыбаюсь.

Черт возьми, что она со мной делает?

Когда я возвращаюсь в смотровую, то нахожу ее баюкающей котенка на руках. Брови Ник благоговейно сведены, и она тихо воркует с котенком, нежно поглаживая его по голове. Я останавливаюсь и достаю свой телефон. Что-то заставляет меня быстро сфотографировать эту безмятежную сцену. Надеюсь, однажды, когда она будет меньше паниковать, она вспомнит сегодняшний день с нежностью и обрадуется, что я сделал снимок.

Затем я сразу же отступаю назад, пока снова не исчезаю в коридоре, прислоняясь головой к прохладной стене и делаю глубокий вдох.

Я никогда не утверждал, что знаю, каково это — испытывать «детскую лихорадку», но, возможно, я подхватил «кошачью лихорадку», наблюдая за этими двумя. «Ник-лихорадка». Что бы это ни было, я мог бы часами смотреть на них.

— Генри?

Я качаю головой и глубоко вдыхаю, когда слышу, как она зовет меня шепчущим криком.

Возьми себя в руки, Генри. Я не был так сильно влюблен в девушку со времен Синди Лоусон в старшей школе.

Расправив плечи, я снова заворачиваю за угол под ее встревоженным взглядом.

— Все в порядке? — шепотом спрашивает она, но поспешно подносит палец к губам, когда я открываю рот, чтобы ответить. — Подожди. Она спит. Давай насладимся этой блаженной тишиной и поговорим позже.

— Подержи ее еще секунду, — отвечаю я таким же тихим голосом, подключаю планшет и достаю из-под стола коробку и одеяло. Секунду спустя я соорудил гнездышко для кошки и жестом показываю Ник положить ее в него.

— О нет, — ругается она, но голос ее снова становится нормальным, когда котенок снова начинает мяукать. — Я разбудила ее.

— И я уверен, что она не раз ответит взаимностью, — говорю я со смешком. Когда я подхожу к тому, что называю своим «кухонным шкафом», моя собака следует за мной в надежде на угощение.

— Детская бутылочка?

— Ага. — Ухмыляюсь я, присаживаясь рядом с ней. — Я же говорил, что покажу тебе, как ее кормить. И, как в случае с детской бутылочкой, тебе нужно подогреть молоко до 37–38 градусов. Просто поставь ее на теплую водяную баню и попробуй, прежде чем кормить, — объясняю я, делая именно это и чувствуя, как она следит за каждым моим движением.

— А что, если я все испорчу? — ее широко раскрытые глаза быстро перебегают с бутылочки на котенка, дыхание снова учащается, и я быстро протягиваю руку, чтобы ободряюще сжать ее.

— Ты этого не сделаешь, — заверяю я ее. — Я уверен, что Хаос привела к тебе котенка не просто так. Она бы этого не сделала, если бы думала, что ты ее убьешь.

— Если только она не одинока и не хочет составить себе компанию в царстве призраков. Мы ее не знаем! Она может быть мстительным призраком, пытающимся создать армию кошек-убийц с паранормальными способностями. Это может стать началом фильма ужасов, Генри! Просто возьми меня на роль нервной блондинки с дурными наклонностями, и бац, новая франшиза.

— Или, — я уже вижу, что она хочет возразить, но продолжаю, не давая ей возможности вмешаться, — выслушай меня. Может быть, она выбрала тебя, потому что знала, что ты не сдашься. Так же, как и не откажешься от нее. — Наши взгляды встречаются, и на мгновение кажется, что мир замирает, и мы ведем безмолвный разговор. Она сомневается в себе, в ее голове прокручиваются воспоминания о том, как она нашла Хаос, а я пытаюсь ее успокоить.

Когда она все еще сомневается, я оставляю бутылочку и кладу кошку ей на ладонь, сгибая ее пальцы так, чтобы было удобнее держать ее.

— Что...

— Для кормления нужно, чтобы ее головка была слегка приподнята, — объясняю я и передаю бутылочку ей в другую руку. Чем дольше я позволяю ей бороться со своими сомнениями, тем неувереннее она становится; теперь пришло время показать ей, что она может это сделать. — Давай. Посмотрим, возьмет ли она это.

И, как и было предсказано, беспокоиться не пришлось, потому что котенок немедленно вцепился в нее и проглотил жидкость.

— Вот так.

— О боже, она ест. — Она смотрит на крошечное существо с восхищением. Беспокойство все еще видно по ее сдвинутым бровям, но ее выражение лица смягчается с каждым глотком молока, который принимает котенок. Я просто знаю, что она оставит ее себе.

Дженсен Эклс скулит у моих ног, требуя внимания, и я рассеянно почесываю ему голову, наблюдая за ней.

— Ты отлично справляешься.

— Правда? А что, если...

— Ничего не будет. — Я не могу сдержать улыбку. — Смотри — она закончила. Ты справилась. Теперь положи ее и погладь ей животик.

Я кусаю губу, когда она кладет ее в маленькое гнездышко, и вдруг она становится такой... чертовски близкой.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сосредоточиться на том, чтобы показать ей, что нужно делать, и я щиплю себя за бедро, чтобы заставить себя держаться. Она так чертовски хорошо пахнет. От нее исходят ароматы корицы и ванили, словно я провел уютный день, уткнувшись в книгу.

Что, черт возьми, происходит? Мы же не в чертовом фильме «Сумерки».

— Ладно, думаю, я поняла, — говорит она, все еще неуверенно.

— Поняла, — говорю я ей уверенно и делаю шаг назад. — Теперь делай это каждые три-четыре часа до следующей недели, а потом мы снова ее проверим.

— Каждые три-четыре... — она замолкает, а потом стонет. — Круто. Кому нужен сон, когда от усталости у тебя могут начаться галлюцинации? Скажи Калебу, что