Развод. Пусть горят мосты - Стася Бестужева

— Елена Викторовна, Сергей Петрович просит вас зайти к нему после операции.

Киваю, чувствуя, как пересыхает во рту. Этот разговор неизбежен, но от этого не легче.

В кабинете Клочкова нервно курю электронную сигарету, бросаю которую уже третий год. За столом — он сам, за пятьдесят, с аккуратной сединой и внимательными глазами за стёклами дорогих очков. Рядом — начмед Ковалёва, суровая женщина с репутацией справедливой, но безжалостной.

— Присаживайтесь, Елена Викторовна, — говорит Клочков, указывая на стул.

Сажусь, выпрямляя спину. Не жертва. Не сумасшедшая. Профессионал.

— Я слышала, ходят слухи о моём психическом здоровье, — говорю прямо, не дожидаясь вопросов.

Клочков и Ковалёва переглядываются. Моя прямота застала их врасплох.

— Да, есть определённые... опасения, — начинает Клочков осторожно. — К нам поступили сигналы от обеспокоенных лиц...

— От моего мужа, — перебиваю я. — И его родителей. С которыми у меня сейчас конфликт из-за его измены и предстоящего развода.

Снова переглядывание. Ковалёва хмурится, но в её глазах что-то меняется — может быть, понимание?

— Елена Викторовна, ваша личная жизнь — это ваше дело, — говорит она. — Но когда поступают заявления о возможной... нестабильности врача, мы обязаны отреагировать.

— Заявления без единого доказательства, — моя уверенность растёт с каждым словом. — Я работаю в этой больнице пятнадцать лет. За это время ни одного инцидента, ни одной жалобы. Идеальные показатели операций, минимальные осложнения. Спросите любого в моей команде — они подтвердят, что я всегда собрана, профессиональна, уравновешенна.

— Мы знаем ваши профессиональные качества, — Клочков снимает очки, протирает их. Знак нервозности. — Но если имеется риск...

— Какой риск? — я подаюсь вперёд. — Кто-то видел меня в истерике? Слышал, как я кричу? Замечал неадекватное поведение? Или всё основано на словах человека, который пытается оклеветать меня, чтобы отобрать детей при разводе?

Молчание. Они не ожидали такого отпора.

— У меня есть доказательства, — продолжаю я, доставая телефон. — Записи разговоров, где его мать говорит, что у них есть «свидетели моей неадекватности». Это не психическое расстройство, Сергей Петрович. Это целенаправленная кампания по дискредитации.

Включаю запись. «Если ты пойдёшь против, мы уничтожим тебя. У нас есть связи везде — в полиции, в опеке, в твоей больнице. Одно слово — и ты останешься без работы, без детей, без репутации».

Клочков бледнеет. Ковалёва сжимает губы в тонкую линию.

— Выключите, — говорит она. — Достаточно.

Останавливаю запись, смотрю на них:

— Теперь вы понимаете, с чем я имею дело? С людьми, готовыми на всё, чтобы сохранить контроль. Включая разрушение моей карьеры.

— Мы... не ожидали такого, — признаёт Клочков. — Ваш муж производит впечатление весьма респектабельного человека.

— Многие абьюзеры производят такое впечатление, — отвечаю я. — Это часть их маскировки.

Ковалёва неожиданно кивает:

— Я знаю. Моя сестра прошла через похожее. Муж — успешный адвокат, образцовый отец, душа общества. А дома — тиран и психологический насильник.

Этого я не ожидала. Поддержка с неожиданной стороны.

— Елена Викторовна, — Клочков возвращает очки на нос, его тон меняется, становится официальным. — Мы ценим вашу работу и не хотим терять такого специалиста. Если вы подвергаетесь... давлению, мы готовы поддержать вас.

— Спасибо, — киваю я, чувствуя, как внутри что-то отпускает. — Мне понадобится эта поддержка. И, возможно, официальная характеристика для суда.

— Безусловно, — Ковалёва встаёт, давая понять, что разговор окончен. — И, Елена... если нужна будет помощь — не только профессиональная — обращайтесь.

Выхожу из кабинета с прямой спиной. Первый раунд я выиграла. Но война только начинается.

В коридоре сталкиваюсь с Максимом. Одного взгляда достаточно, чтобы понять — он уже знает.

— Ко мне тоже приходили, — говорит он тихо, увлекая меня в сторону. — Какие-то люди, представились «близкими друзьями твоей семьи». Расспрашивали о твоём поведении, намекали на нестабильность.

— И что ты сказал? — холодею я.

— Что пошлю их к чёрту, если они ещё раз появятся, — в его глазах вспыхивает гнев. — Лена, это серьёзно. Он бьёт по всем фронтам.

— Знаю, — киваю я. — Готовит почву для судебного процесса по опеке. Если докажет, что я психически нестабильна...

— Этого не будет, — Максим берёт меня за руки, и от этого простого жеста по телу разливается тепло. — Мы не позволим ему. У тебя есть я, вся больница, твои друзья. Мы все знаем, кто ты на самом деле.

Его уверенность заразительна. На секунду позволяю себе опереться на его силу, почувствовать, что я не одна в этой битве.

— Спасибо, — говорю тихо. — Не знаю, что бы я делала без тебя.

— Справилась бы, — улыбается он. — Ты сильнее, чем думаешь.

Сегодня эти слова я слышу уже второй раз. Может быть, в них есть правда? Может быть, я действительно справлюсь?

— Мне пора к детям, — смотрю на часы. — Заберу их из школы, проведём вечер вместе. Павел снова «на встрече».

— Позвони, если что-то понадобится, — Максим сжимает мою руку напоследок. — В любое время.

По дороге к школе пытаюсь собраться с мыслями. Эмоциональные американские горки последних дней выматывают. От отчаяния к надежде, от ярости к смирению, от борьбы к усталости — и так по кругу. Как долго я смогу выдержать в таком режиме?

Возле школы замечаю знакомую машину. Дорогой чёрный внедорожник, на котором обычно ездит Сергей Петрович Федорков. Свёкор. Здесь, у школы моих детей.

Паника накатывает волной. Что он здесь делает? Зачем приехал? Неужели они решили...

Не додумав, срываюсь с места. Бегу через школьный двор, расталкивая удивлённых родителей. Только бы успеть. Только бы он не...

Поворачиваю за угол и застываю. Сергей Петрович стоит у выхода из школы, держа за руки Нику и Даниила. Рядом — Мария Ивановна, что-то горячо им рассказывающая. Дети выглядят растерянными, испуганными.

— Мама! — первым замечает меня Даниил. Вырывается из хватки деда, бежит ко мне. — Дедушка говорит, что мы поедем к ним!

— Никуда вы не поедете, — я обнимаю сына, глядя поверх его головы на свёкра. — Ника, иди сюда.

Дочь неуверенно двигается в мою сторону, но Сергей Петрович удерживает её за руку.