Гусеница в стиральном порошке: повесть о любви и страсти - Танита Флайт

На следующий день я по-прежнему никак не могла успокоиться. Обида сидела внутри. Как он посмел поднять на меня руку? Это не укладывалось в моей голове.

Жанна ревновала меня к отцу. Она вела себя очень странно. Когда мы оставались вдвоем, она была просто душкой. Но стоило появиться папе, ее как будто кто-то подменял.

Все это превратилось в две недели борьбы за его внимание. Даже на годовщину нашего знакомства он взял Жанну с нами и в ресторане разговаривал практически только с ней. Я сделала неприятные для себя выводы.

Более напряженного периода у меня с Эриком еще не было. Правда, когда через две недели Жанна улетела, Эрик изменился и снова был со мной и физически, и морально. Поэтому оставшееся время я провела замечательно и снова обрела все радости жизни города Ангелов.

С Эриком я испытывала столько чувств и эмоций, столько стресса и столько счастья... Порой они переплетались. И было не понять, что есть что. Иногда я принимала счастье за стресс, а ревность за любовь. И от этого «рагу» взаимоотношений я порой просто сходила с ума.

Покидая Лос-Анджелес

В продолжение моего рассказа о Лос-Анджелесе. Хотелось бы добавить лишь некоторые детали.

Дело в том, что по большому счету Лос-Анджелес – это большая деревня. И в прямом, и в переносном смысле этого слова. Все дома в городе построены из дерева, все они имеют не больше трех этажей и, что характерно, огорожены крошечными десятисантиметровыми заборчиками. Думаю, поэтому здесь такая легкая воздушная энергетика.

Конечно, можно найти и высотки, но только в специально отведенных районах.

Деревянно-деревенский дух Лос-Анджелеса был мне близок и приятен.

Я поделилась своими наблюдениями с Эриком. Он отчасти развеял мои романтические настроения, рассказав, что все эти милые люди за столь приятными мне заборчиками имеют оружие, причем абсолютно легально. И если я нечаянно окажусь на территории такого домика, хозяин вполне законно может выстрелить в меня, так как частная собственность для американцев – это святое.

В общем, долго можно рассуждать на эту тему. Как да почему? А факты таковы: оружие имеет почти каждый американец. В школах стоят детекторы металла, так как детишки находят дома пистолетики и несут в класс. Довольно часто происходят убийства в школах, в домах, на улице.

Очень странные баннеры мы видели, проезжая по пустыне.

Их содержание примерно следующее: кто найдет убийцу моей жены, получит вознаграждение в размере пятидесяти тысяч долларов. Вам это ничего не напоминает? Когда читаешь, мурашки бегут по коже. Дикий Запад здесь еще не исчез, все как и 200 лет назад.

За день до отъезда Эрик провел со мной фотосессию для коллекции фотографий под названием «American night». Я была в образе плачущей девушки в грязном американском кафе, с размазанной тушью на лице и хот-догом с желтым соусом в руке. Было забавно. Все алкаши местного разлива присутствовали на съемке, а какие-то даже попали в кадр. Наши алкаши, честно скажу, выглядят гораздо добрее.

В последний день мы поехали на Голливудские холмы, откуда весь Лос-Анджелес был виден как на ладони. Огромный город. Своеобразный город. Жаль было его покидать.

Но нам еще предстояла поездка в Нью-Йорк.

Утром следующего дня армянский таксист благополучно довез нас до аэропорта. Он похвастался, что в Лос-Анджелесе самая большая армянская диаспора. Скорее всего, армянам город нравится так же, как и мне. Ведь даже несмотря на то, что я прощалась с ним с высоты первого класса в самолете лучшей английской авиакомпании (наш полет Эрику оплатили заказчики), я не просто плакала, я рыдала. До свидания, Лос-Анджелес. Прощай…

Если бы не высокая блондинка, сидящая прямо перед нами, на которую постоянно пялился Эрик, поездка была бы исключительно приятной. А блондинка, между нами, действительно заслуживала внимания из-за своего странного поведения. Она все пять часов поездки не выпускала из рук зеркала, красилась и часто оглядывалась назад, как будто чего-то ждала. При этом она успела сменить минимум два раза сапоги и верхнюю одежду. И что самое, на мой взгляд, неприятное – все ее действия во время пятичасового полета сопровождались комментариями Эрика.

Вот некоторые из них: «Эта женщина наводит на меня ужас. Как можно так долго красить губы? Наверняка она – террористка. Кто же еще, как не переодетая террористка, может так долго причесываться. Еще она очень похожа на слугу дьявола. В Лос-Анджелесе их много».

В конце концов после долгих рассуждений, которые, честно говоря, меня уже достали, он пришел к выводу, что она – это он, то есть мужчина, после чего и успокоился.

Вот и Нью-Йорк. Здравствуй! Город в ответ поприветствовал нас проливным дождем.

– Это вы из Лос-Анджелеса дождь привезли? – поинтересовалась у нас таксистка-турчанка.

– Нет, это та блондинка.

В Нью-Йорке мы поселились в арендованном Эриком двухэтажном лофте с выходом на крышу. Хозяин, господин Ларкин, сдал все свое хозяйство, оставив постояльцам все признаки своей жизни в виде шерсти от кошечек и собачек на полу, разбросанных повсюду игрушек, пыли на книжных полках. Хоть он и выделил полку для наших вещей в своем шкафу, шкаф при этом был битком забит его галстуками и костюмами. Поэтому первое время мне было страшно находиться в этом доме. Чувствовалось присутствие еще кого-то. Как будто мы приехали в гости к тому, кого не знаем, и этот кто-то может в любой момент вернуться. Странное ощущение.

Мне, как показывает практика, гораздо комфортнее жить в небольшом пространстве. Столько времени экономишь. Здесь же, чтобы собраться и выйти из дома, требуется потратить три часа. Туалет находится в одном конце, вещи – в другом, зеркало – в третьем. Пока все соберешь, уже и вечер наступит.

Нью-Йорк в первые несколько дней не произвел на меня никакого впечатления. Дома из красного кирпича, только выше, чем у нас в Новых Черемушках, плюс яркие вывески магазинов или ресторанов на первых этажах. Неба здесь маловато – давят высотки.

Но тут я оказалась в самом центре Манхэттена. Таймс-сквер – это что-то! Залитая огнями, с многочисленными высотками, на которых сверкает яркая реклама. Всю эту красоту яростно атакует толпа туристов, щелкающих затворами фотокамер. Им все нипочем – ни пронизывающий насквозь нью-йоркский ветер с Атлантического океана, ни холод, перемешанный с влагой. Они стоят и впитывают красоту в стиле двадцать первого века, укутанные в теплые пуховики. Я тоже замерзаю, но не сдаюсь.