Запретный король - Лора Павлов

— Разница в том, что отец никогда не поднимал на меня руку. Никогда не бил ни меня, ни тебя, ни Хейса. Вот и вся разница, мам, — покачала я головой и огляделась, чтобы убедиться, что никто не слышит. Все были на улице: кто-то болел за Катлера, кто-то сидел на пристани и любовался водой. Кингстон уже успел покатать часть гостей на лодке, и все выглядели румяными и растрепанными после ветра. — Но ты права: отец тоже не был с нами. Я, наверное, и сама давно должна бы была уйти, но мне просто хочется его узнать. Познакомиться с моими сводными братьями и сестрами. Вот и все.

— Прости. Не стоило мне все это начинать. Сегодня ведь Пасха, и я правда благодарна, что ты меня пригласила. Но мне пора, милая. Барри дома один, я обещала, что не задержусь.

Конечно, она уходит. Я уже автоматически осмотрела ее на предмет синяков. Насилие со стороны мужа не было таким, каким я себе его представляла в детстве. Оно было не постоянным. Он не был пугающим с виду. Барри был нормальным… пока не срывался. Иногда это случалось раз в год, иногда — каждый месяц. Мама утверждала, что уже много лет ничего не было, и мне оставалось только верить ей на слово. Он прошел кучу курсов по управлению гневом по предписанию суда, держал приличную работу, их дом выглядел чистым и безопасным.

Но я так себя там никогда не чувствовала.

Потому что жить в атмосфере, где всегда ждешь подвоха, было изматывающе. И я даже не прошла через то, что мама. Барри ударил меня три раза за всю жизнь и все три раза, когда я пыталась разнять их драки с мамой.

Я была нервным ребенком. В подростковом возрасте — застенчивой до боли, с жуткой тревожностью. Все изменилось, когда я переехала к Хейсу, когда ему исполнилось восемнадцать, и он стал моим опекуном. А потом, когда я уехала учиться, жизнь стала только лучше.

Много лет, проведенных вдали от этого яда, вернули мне уверенность.

Я обрела самостоятельность.

Я больше не жила в страхе и тревоге. И хочу того же для мамы.

Я не могу сосчитать, сколько желаний на одуванчиках я загадывала ради нее.

— Я оставила на кухне кучу контейнеров, так что бери еду с собой, сколько хочешь.

— Только не злись на меня, — сказала мама, и у меня сжалось сердце. Я взглянула на Хейса — он наблюдал за нами, его глаза были напряженными. Я улыбнулась ему, показывая, что все нормально.

— Я не злюсь. Я рада, что ты пришла, мам. Все, чего я хочу — чтобы ты была счастлива.

— Обещаю, я сейчас самая счастливая за всю свою жизнь, — сказала она, и тут я вдруг поняла, что даже не знаю, как выглядит счастье для моей мамы. Она всю жизнь боролась с депрессией. Если с Барри были проблемы, она мешала лекарства с алкоголем, и я не припомню ни одного момента, чтобы она выглядела по-настоящему счастливой. И это всегда преследовало меня. — Я попрощаюсь со всеми и загляну в книжный на открытие.

— Спасибо. Это важно для меня, — я обняла ее. — Люблю тебя, мам.

— И я тебя, малышка.

Я поднялась и следующий час провела у воды, болтая с девчонками.

— Ривер немного переживает за Кинга. Он в последнее время совсем не похож на себя, все время на нервах — для него это нетипично, — сказала Руби.

— Да, Ромео тоже говорил, что он много работает и больше обычного напряжен, — Деми откинулась на спинку кресла и улыбнулась мне. — Я так рада, что ты уговорила его покататься с нами на лошадях на прошлой неделе. Я давно пыталась его вытащить, но он согласился только когда ты предложила. В конной прогулке есть что-то особенное — будто все внутри встает на свои места, правда?

— Думаю, это почти как ездить на мужчине, — именно там я всегда нахожу гармонию, — вставила Пейтон, и вокруг нас тут же раздался громкий смех.

— У тебя самый пошлый мозг, — покачала головой Деми.

— Думаю, ему понравилось. Он сам говорил, что давно не катался на лошадях. Мне кажется, на него давит все это с книжным и ремонтом на ранчо Брайтон — так что теперь все должно немного утихнуть, — я скрестила ноги в ковбойских сапогах.

— Я его почти не вижу в городе в последние недели. Для Кинга это вообще не похоже — он же мистер Общительность, — заметила Руби.

— Может, он вечерами дома с Селеной, — сказала я, отпив глоток пива и невольно глядя туда, где Кингстон сидел у костра с парнями.

Его широкие плечи натягивали черную футболку, длинные ноги были вытянуты вперед, и он, откинувшись, подносил ко рту бокал. Я заметила, что после ужина он налил себе приличную порцию виски. Видимо, ему правда нужно было расслабиться.

— Думаю, с этим уже покончено. Ривер говорил, что все закончилось сразу после той вечеринки у нас, когда его укусила пчела, — добавила Руби, и меня это удивило. Он мне ничего не говорил, но, наверное, не счел нужным — это ведь не мое дело.

— Ты нам так и не рассказала, — Пейтон наклонилась ко мне, игриво изогнув брови, — когда вытаскивала жало, ты что, увидела его… достоинство?

Я закатила глаза, а Руби и Деми захихикали, стараясь скрыть смех.

— Нет, конечно! Все было прикрыто как надо, — покачала я головой. — Я пойду за пивом. Кому взять?

— Еще бы! — в один голос сказали все, и я, улыбаясь, снова посмотрела на Кингстона у костра. Он выглядел напряженным, явно меня не заметил, а на улице уже темнело и у меня тут же родился идеальный план.

Я быстро пошла к дому, свернула в боковой двор, где точно знала, что растут одуванчики. Я выбрала самый яркий цветок, мельком посмотрела, не наблюдает ли он — нет, сидит спиной.

Я бросила пустую бутылку в контейнер для стекла и взяла четыре новых, оставив их на кухонной стойке, а сама прошмыгнула по коридору в его спальню.

Я собиралась спрятать цветок там, где он его точно не ожидает. Зашла в его ванную и огляделась.

Никогда раньше мы не прятали одуванчики друг другу в душе. Я залезла за занавеску, стала искать подходящее место и положила одуванчик между шампунем и гелем для душа. От флаконов пахло мятой и Кингстоном — я глубоко вдохнула.

— Сейчас выйду! — донесся издалека его голос, и я тут же дернула занавеску, затаившись. Видимо, он просто что-то забыл в спальне.