Поцелуй под омелой - Эллен Сандерс

– Мама, я тебя не узнаю.

– Я тебя тоже не узнаю, Грейс. Мне всегда казалось, что у меня умная, рассудительная и серьезная дочь… Неужели я ошибалась все эти двадцать лет? – Камилла скрестила на груди руки. – Впрочем, твое поведение можно оправдать юностью и отсутствием жизненного опыта. Я, как могла, старалась оградить тебя от грязи и человеческой низости. Виновата ли ты, что оказалась беззащитной перед ложью? – Камилла пожала плечами и, высокомерно осмотрев Ричарда с ног до головы, безапелляционно закончила свою тираду: – Виновата я.

– Ты?

Грейс была поражена. Неужели непогрешимая Камилла Бойл признала свое несовершенство и допущенные ошибки? Или это всего лишь хитрый маневр, чтобы обмануть противника? Дать ему почувствовать свое превосходство? А затем, когда он и впрямь поверит в свою победу, нанести сокрушительный удар, разящий в самое сердце!

– Да, я. – Камилла опустила голову и в течение нескольких минут не произнесла ни слова.

Ни Ричард, ни Александр не рискнули нарушить молчание. Грейс старалась дышать как можно тише.

– Я так и чувствовала, что тебе еще рано путешествовать одной.

– Мама, мне уже двадцать лет! – воскликнула Грейс.

– Не кричи. Хотя бы в знак уважения. Мне в два раза больше.

– Я, я, я! – не сдержался Ричард. – У меня такое чувство, миссис Бойл, что вы возомнили себя пупом земли. Почему бы не предположить, что Грейс и Александр и в самом деле полюбили друг друга?

– Так, значит, вы их покрывали?

– Я никого не покрывал. Они не преступники. Бог мой, Камилла, времена Ромео и Джульетты давным-давно миновали. Не станем же мы устраивать кровавую вендетту, в самом деле?

– Почему бы и нет?

– Ну это уже смешно! – Ричард оскалился в искусственной улыбке.

– Я рада, что подняла вам настроение, мистер Стоун, – съязвила в ответ Камилла. – Жаль, что у меня оно ухудшилось. Пошли, Грейс. Нам больше нечего делать в этом доме. Скажи своему разлюбезному Александру «прощай» и…

Камилла развернулась к двери и даже успела сделать несколько шагов, как за ее спиной раздался звенящий от слез и обиды голос Грейс:

– Я останусь здесь.

– Я пока еще твоя мать, – напомнила Камилла. – Не забывай, что ты живешь на мои деньги, в моем доме и…

– Если вы ставите вопрос таким образом, – вмешался Ричард, – то я готов принять Грейс у себя.

– Ах ты мерзавец! – Камилла бросилась на него с кулаками, мигом забыв об имидже светской дамы. – Оставь мою дочь в покое! Неужели тебе мало того, что ты уже натворил?..

– Извините, миссис Бойл… о чем вы говорите?

Ричард устремил свои карие глаза на бушевавшую Камиллу. В его взгляде мелькнуло узнавание, однако оно тут же сменилось гневом, так как Камилла схватила стоявшую поблизости от нее старинную вазу из китайского фарфора и швырнула об стену.

– Вот тебе, получай, похититель чужих детей!

– Мама, успокойся, ради всего святого! – взмолилась Грейс, схватив ее за руки.

Камилла попыталась вырваться, но после нескольких неудачных попыток обмякла в крепких объятиях дочери.

– Милая, я прошу тебя: одумайся. Ты ведь практически не знаешь этого молодого человека, – умоляющим тоном зашептала Камилла. – Вы оба еще очень молоды. Я допускаю, что ты можешь испытывать к Александру некие… гм, чувства, которые принимаешь за любовь, но…

– Миссис Бойл, уверяю вас: я люблю Грейс больше всего на свете… – Александр осекся, потому что Камилла метнула в его сторону испепеляющий взгляд.

– Давай сделаем так. Проверим, сильны ли ваши чувства с Александром.

– Что ты имеешь в виду?

– Пройдут ли они проверку временем и расстоянием?

– Но я хочу остаться в Лондоне, – заупрямилась Грейс.

– И бросить учебу? – Камилла ласково улыбнулась и погладила дочь по голове. – Ты ведь столько сил потратила на университет. А как же твоя мечта стать выдающимся юристом? Неужели ты так легко откажешься от своих планов, надежд, замыслов? Не пожалеешь ли ты об этом через пару лет, когда страсть и пылкость первых мгновений остынет? Не обвинишь ли ты своего Александра – которого, как уверяешь, любишь больше всего на свете – в крушении своего будущего?

Грейс задумчиво покачала головой. В словах матери было рациональное зерно, но… Десятки и сотни «но» мешали ей согласиться и вернуться домой.

Посеяв в душе дочери сомнения, Камилла продолжила удобрять почву:

– Мы вернемся в Нью-Йорк. Я не стану возражать против твоих звонков и писем Александру. Вы получше узнаете друг друга. Он может даже приехать к нам в гости. Мы с тетей Джозефиной будем рады принять в нашем доме твоего друга. Ты окончишь университет. А потом, если по-прежнему будешь уверена в своих чувствах…

– Ты ведь в них не веришь, правда? – с вызовом спросила Грейс.

Камилла не подалась на провокацию. С ласковой улыбкой заботливой матери она ответила:

– Время покажет. По-моему, отличный способ убедить меня – это пройти проверку временем.

– Нет. Я не могу так долго ждать! – воскликнул Александр. – Грейс, неужели ты согласишься? А как же наша любовь?

– Молодой человек, если вы и в самом деле любите мою дочь и собираетесь провести с ней всю оставшуюся жизнь… – Камилла усмехнулась, – то что для вас значит какая-то пара лет? К тому же при современных средствах связи и транспорта вы вообще не заметите, как пролетит время.

– Вы издеваетесь?

– Это уже слишком, – поддержал сына Ричард. – Вы ведь не настолько наивны, миссис Бойл, чтобы не знать о таких вещах, как физическая любовь. Наши дети выросли и…

– Мистер Стоун, не стоит лишний раз демонстрировать мне аморальность ваших взглядов, – холодно отрезала Камилла. – Вы вправе позволять своему сыну распутство. Однако и я как мать вправе не позволять подобной вольности своей единственной дочери.

– Вы в каком веке живете? Или у вас так давно не было мужчин, что вы забыли, в чем отличие между мужчиной и женщиной?

Зло порождает зло. С добром этого уже сказать наверняка нельзя. Поскольку люди часто отвечает на добро злом. А вот с грубостью – проще некуда. Хамство влечет за собой лишь еще большее неуважение и оскорбление. Стоило Камилле опуститься до площадной брани, как и лондонский аристократ пустился во все тяжкие. Кто бы мог подумать, что из уст Ричарда Стоуна, председателя лондонской коллегии адвокатов, отпрыска древнего аристократического рода Англии, раздадутся столь изощренные и блистательно-циничные слова?

– Что за шум? Кто устроил в моем доме скандал? – На сцене появился новый персонаж.

Камилла оценивающе осмотрела появившуюся на пороге даму. Примерно ее ровесница. Возможно, немного старше. Высокая, хотя не настолько, чтобы отказаться от туфель на каблуках. Кстати, отличного качества и вкуса. Судя по пульсировавшей жилке на шее, дама принадлежала к тому нервическому типу людей, которые выходят из себя по малейшему поводу. Будь то случайно высунувшаяся из норки мышка или банкротство семьи.