Полночный блюз - Джилл Бейкер

— Ладно, что можно сделать, это мы еще посмотрим. Эдди, зайди ко мне в кабинет!

Он поднялся, и Эдди поспешила за ним по ступенькам в ту часть дома, которую она отвела Дэвиду под временный офис.

В ответ на недоуменный взгляд Эдди Дэвид проговорил:

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в турне в качестве второй вокалистки.

Эдди от изумления и радости застыла, на губах появилась улыбка. Однако почти сразу же радостное выражение улетучилось.

— Но зачем? — спросила она.

— Потому что мне нужна певица с опытом выступлений. По крайней мере так я намерен объяснить свое желание «Цитадели».

— Нет, я же вижу, что у тебя еще что-то на уме, Дэвид. Это заметно по твоему виноватому взгляду.

— Виноватому взгляду? Я невинен, как младенец!

— Скорее как черт! И что делать с Рори? Ведь ее нельзя оставить без присмотра на все это время.

— На гастролях ребенку не место, Эдди. Она замучается каждую ночь ночевать на новом месте. И хотя я уверен, что моя группа постарается смягчить свои манеры, но я же не могу отвечать за всех музыкантов, с которыми нам придется выступать. Многие из них отнюдь не славятся благовоспитанностью.

— Но я не могу ее оставить одну! Она слишком маленькая. Я с ума сойду от беспокойства. Правда, может быть, Марта согласится с ней остаться…

На мгновение Дэвид задумался, а потом сказал:

— Да, я понимаю, как много она для тебя значит. А на мне и так целая армия рабочих сцены, техников плюс еще четыре наших друга из группы, что сидят сейчас на террасе. Но знаешь, во время турне у нас будет по три свободных дня каждые три недели, так что у тебя появится возможность слетать домой и пообщаться с Рори.

— И я должна решить это сегодня?

— Да, нам уже пора начинать репетиции.

Дэвид видел, как Эдди переживает, беспокоясь за Рори, и не желал лишать ребенка материнской заботы. Он понимал, какое это для Эдди трудное решение.

Но пора разыграть козырную карту.

— Кроме того, Эдди, пока ты получишь чек с авансом от «Цитадели», может пройти еще несколько месяцев. Как ты собираешься сводить концы с концами? Ведь я же видел, у тебя в той коробке полно неоплаченных счетов. Конечно, я могу помочь тебе деньгами, но, насколько я тебя знаю, ты их не возьмешь. А если ты поедешь, то будешь получать восемь тысяч долларов за вечер. Это ведь несколько больше, чем в «Уютном уголке»? Верно?

Эдди не смогла сдержать возглас изумления:

— Не может быть!.. О Господи! С ума сойти! — Она скрестила руки на груди и начала взволнованно мерить шагами комнату. — Мне надо поговорить с Мартой.

Если все пойдет, как Дэвид запланировал, Эдди потом только скажет ему спасибо, но он ощущал вину из-за другой, эгоистической причины, по которой предложил Эдди работу. Дэвид просто был не в состоянии с ней расстаться.

— Тебе нужно решить все до завтрака, — сказал он и попросил: — Пожалуйста, соглашайся!

Эдди провела бессонную ночь. На заре она тихо вошла в кухню и вытащила коробку, переполненную счетами. На трех из них, лежавших сверху, крупными красными буквами было написано: «ПРОСРОЧЕНО. ОПЛАТИТЬ НЕМЕДЛЕННО!» Эдди убрала счета в ящик и захлопнула крышку. Дэвид прав. Она не сможет взять у него деньги взаймы, и у нее просто нет выбора.

Следующая неделя была непрерывной чередой репетиций и записей. «Цитадель» дала свое благословение на участие Эдди в турне, решив, очевидно, что ей будет полезно появиться на публике. Эдди должна быть представлена на сцене как Далила Коуди, а они будут следить за тем, чтобы она не раскрывала тайну.

Когда Эдди прослушала окончательный вариант записи ее музыкального альбома, она бросилась Дэвиду на шею и чуть не задушила его в объятиях. Верный своему слову, он сумел сохранить первоначальную простоту и ясность мелодии, сделав очень искусную и техничную аранжировку.

Теперь каждый вечер Эдди репетировала с группой в старой мастерской ее отца. Дэвид был требователен, не жалея ни других, ни себя. Эдди прониклась к нему еще большим уважением, посмотрев, как он работает, стремясь достичь безукоризненного исполнения и в пении, и в игре на инструменте. Он мог бесконечно отшлифовывать песню, пытаясь найти новую мелодическую фразировку, репетировал вновь и вновь, до тех пор пока его не переставали слушаться пальцы.

— Мамочка, у меня для тебя подарок.

Эдди, застилавшая кровать в спальне Рори, с улыбкой обернулась к дочери:

— В самом деле? Давай-ка посмотрим.

Рори протянула ей пустую стеклянную банку с плотно завинченной крышкой. Девочка раскрасила стекло цветными вощеными мелками.

— Ты можешь взять ее с собой, когда уедешь. Там внутри моя любовь. Только не открывай крышку, а то она сразу улетит.

У Эдди сжалось сердце.

— Ох, милая, это чудесно! — Она с трудом справилась с охватившем ее умилением. — Но, доченька, я ведь уезжаю только через две недели. Это Дэвид уезжает завтра. Он должен вернуться домой и подготовиться к гастролям.

— Я знаю, — тихо ответила Рори, теребя вышитый бабочками фартучек.

— Ты будешь скучать по нему, да? — спросила Эдди.

Рори кивнула, не поднимая головы.

— Я и ему сделала такую. Хочешь посмотреть?

Эдди непроизвольно приложила руку к губам, сдерживая изумленное восклицание. Это была другая банка, такая же, как та, которую подарила ей Рори.

— Может, ты отдашь ее Дэвиду? — предложила Эдди. — Он сейчас в саду.

Обрадованная Рори выбежала из комнаты, а Эдди подошла к окну и, раздвинув занавески, посмотрела на лужайку перед домом. Она увидела улыбающегося Дэвида, который приветствовал Рори, стоя у грядки с зеленым горошком. Он присел на корточки, чтобы им было удобнее разговаривать, и бережно принял подарок. Эдди заметила, как трепетно он обнял Рори.

«Рори нужен отец», — вспомнилось Эдди. Дэвид сказал это зимой, когда впервые приехал сюда. Мог ли он тогда предположить, что всего спустя полгода сам окажется претендентом на эту роль? Плотно задернув занавески, Эдди прошла в гостиную.

«Да, — призналась она себе, — Дэвид — это блестящий вариант. Наилучший…» Правда, есть одно «но» — он ненадежный человек. Если он однажды смог присвоить песню, то кто поручится, не похитит ли он сердца матери и дочки, чтобы затем подло сбежать, без следа растворившись в ночи?

Но Эдди спросила себя: «Разве обманщик возился бы и играл с твоим ребенком, терпеливо снося ее бесконечные вопросы?» Эдди через приоткрытую дверь всматривалась в фигуру широкоплечего стройного мужчины, безмятежно работавшего в саду. Рядом возилась ее розовощекая белокурая дочурка.

«Этот «бесчестный человек» открыл тебе твою музыку, помог справиться с горем от потери близких», — твердил внутренний голос. Эдди потрясла головой, пытаясь избавиться от обуревавших ее мыслей.