Рай с привкусом тлена - Светлана Бернадская

— Она совсем на меня не похожа.

— Но, Диего… — сглотнув, я удивленно посмотрела ему в глаза. — Ведь она и не могла…

— Мальчика ты родишь от Кима, — жестко сказал он, не отводя взгляда.

Я обомлела. А в следующий миг услышала недовольный вскрик ребенка: я прижала девочку к себе так сильно, что ей это не понравилось.

— Нет.

— Я не собираюсь с тобой спорить. Я долго потакал тебе и твоим капризам. Но больше не намерен. Как только ты оправишься после родов, Ким…

— Нет, — мои ноздри раздулись, а глаза сузились. — Даже не думай об этом.

— Ты не будешь командовать в этом доме. А будешь делать то, что велит тебе муж.

— Ах вот как.

— Да, вот так.

Гнев придал мне решимости, хотя руки затряслись, и я ничего не могла с этим поделать.

— Ну так слушай еще раз, что я тебе говорю: нет!

— Да! — с нажимом произнес Диего и даже слегка наклонился надо мной, будто так я могла его лучше слышать. — Если ты хочешь растить этого ребенка сама…

— Не смей мне угрожать!

— Иначе что? — вздернул подбородок Диего.

— Иначе я потребую развода.

Мое сердце бешено заколотилось, разгоняя по телу кровь. Я могла бы поклясться, что в эту минуту мои вечно бледные щеки порозовели от злости.

— Ты… ты… не посмеешь!

— Еще как посмею!

Диего выпучил глаза, полные ненависти.

— Я… я… я убью твоего раба!

Меня затрясло не на шутку. Девочка, почуяв мой гнев, расплакалась. Лей сунулась было на крик, но войти не посмела и вновь закрыла за собой дверь.

— Тогда тебе придется убить и меня, — жестко заявила я. — Иначе вся Кастаделла узнает о том, кто ты таков и как поступил со своей женой. Клянусь, я пойду на это, если ты тронешь моего ребенка или Джая!

Диего в изумлении открыл рот, но тут же закрыл его. Я заметила, как побагровела от гнева его шея под безупречно белым воротничком рубашки.

Я уже знала, что победа будет за мной, чего бы мне это ни стоило. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой сильной.

— И запомни, дорогой, — продолжила я, понизив тон. — Если ты все еще хочешь наследника, то отцом будет Джай, и никто другой.

Сжав кулаки, Диего бросил полный ненависти взгляд на плачущего ребенка, развернулся на каблуках и зашагал к двери.

— Постой.

— Чего ты еще хочешь от меня? — обернулся он через плечо.

— Хочу видеть Джая. Сегодня же. Здесь. И без оков.

====== Глава 45. Долг платежом красен ======

После зноя южного дня в темноте и сырости подземелья меня пробивает озноб. Время не ощущается — сколько я уже здесь? День? Два? Вечность?

Скрученные в запястьях руки, вздернутые высоко над головой на железный крюк, давно онемели. Ног не чувствую тоже, от ступней до самых колен: от холода они стали будто чужие.

Зато пульсирующая боль пониже спины напоминает о том, что я все еще жив.

Прислоняюсь лбом к холодному, сырому камню и вновь сотрясаюсь неконтролируемой дрожью. Что будет дальше? Они оставят меня гнить в этом подземелье, без одежды, еды и воды? Или все же казнят на глазах у всех, без права в последний раз увидеться с Вель?

Что будет с ней? Кто защитит ее от самодурства муженька-сенатора? Что будет со Зверем, когда он узнает, что план сорвался — по моей глупости? Что будет с остальными, кто верит и ждет?

В мучительных размышлениях, конвульсиях от озноба, вспышках боли и вони от собственных нечистот проходит еще время — сколько? Дни? Месяцы? Годы?

Наконец громыхает засов, и я подбираюсь всем онемевшим телом. Пытаюсь пошевелить пальцами — не уверен, что мне удается.

— Это я, — слышится женский голос.

Поворачиваю лицо и жмурюсь от света — слишком яркого, как для обычной масляной лампы.

Лей не одна. С ней безмолвные рабы, которые отцепляют меня от крюка. Руки, как плети, падают вниз, и из груди вырывается стон болезненного облегчения. Лей прикладывает к моим губам кувшин и помогает напиться.

— Идти сможешь? — интересуется она скупо.

Руки мелко трясутся: застоявшаяся кровь заново наполняет жилы, и в меня будто впивается целый рой ядовитых муравьев. Делаю шаг. Еще один. Колени предательски дрожат, но раз я держусь на ногах, то уже не позволю себе упасть.

— Куда?

— За мной, — коротко отвечает она и ловко повязывает вокруг моих бедер бесцветную тряпицу.

Грубая ткань задевает подсохшие, но все еще саднящие раны, и я вновь закусываю и без того распухшую губу.

Лей выводит меня из подземелья, ведет коридорами в заднюю часть дома к неприметной каморке. Рабы-стражи остаются снаружи, а мы заходим внутрь.

— Ложись, — она кивает на широкую лавку. — Лицом вниз.

— Зачем?

— Делай что говорю, — раздраженно поводит головой и пододвигает к лавке ведро.

Я повинуюсь и укладываюсь на живот, опустив голову на скрещенные руки. Лей сдергивает с моих бедер тряпье, и я со свистом втягиваю воздух.

— Сам виноват. Зачем дразнил тигра, а?

Я молчу, уткнувшись лицом в запястья. Ловкими движениями она начинает обмывать меня, словно покойника. В каморке тепло, и вода теплая — влажные прикосновения к спине и плечам приятны. К телу возвращается чувствительность, и время от времени оно сотрясается от конвульсивной дрожи. Становится хуже, когда Лей принимается промывать едва затянувшиеся ссадины на заду. Прикосновения аккуратны, но лишены нежности.

— Как она? — наконец разжимаю губы.

— Хорошо.

— Правда? — поворачиваю голову в надежде увидеть лицо истязательницы.

— Правда, — она укоризненно зыркает на меня темными провалами глаз и отжимает тряпицу. — Помучилась изрядно: ребенок для нее крупноват. Я ожидала худшего, но… все получилось на удивление удачно.

Пытаюсь представить Вель с перекошенным от долгих мучений лицом, и меня передергивает.

— Она кричала?

— Нет, — усмехается Лей, и ее суровое лицо, перечерченное тонкими шрамами, на мгновение озаряется светом. — Бедняжка. Из-за боли она и дышать-то толком не могла, не то что кричать. Но она оказалась крепче, чем выглядит.

— Как… девочка?

— Ты уже знаешь? — вновь хмыкает Лей, нещадно протирая мой горящий зад. — Спокойная и прожорливая. А главное — здоровая.

Пытаюсь представить себе дочь Вель. Свою дочь. Думать о ней так до дикости странно. Мне случалось видеть младенцев, но не так уж часто и мельком. Обычно они только и делают, что спят, едят, громко визжат и пачкают пеленки. Я невольно морщусь и тут же одергиваю себя: хоть бы Лей не увидела. Лучше бы, конечно, малышке родиться мальчиком — тогда удалось бы избежать многих проблем.