Клубничный Яд - Дж. Л. Кенна

— Ты сукин сын! — я вскакиваю с кровати, но Килл ловит меня прежде, чем я успеваю что-либо сделать. Он хватает обе мои руки и швыряет меня на спину. Он нависает надо мной, держит меня в клетке своих рук, с легкостью прижимая к матрасу.

— Не смей делать так снова! — он скалит зубы. — Не нравится положение, в котором ты оказалась? Тебе следовало послушать меня, когда я дважды говорил тебе держаться подальше от таких мужчин, как я, — он опускает свое тело, его рубашка касается моей груди, мои соски затвердевают от этого мимолетного контакта. Он медленно двигает колено, пока я не чувствую его между моими бедрами. Я вздыхаю, когда его большое бедро прижимается к моему ноющему центру.

— Может быть, я мазохистка, — шепчу я, покачивая бедрами, чтобы подразнить его.

— Тебе нравится быть наказанной, Рыжая? — его колено поднимается выше, потираясь о мой клитор.

— Я не маленькая шлюха, ни для кого, — выдыхаю я.

— Нет? — он наклоняется ближе, его рот в миллиметрах от моего.

Мое дыхание дрожит, и, хотя я хочу убить его, еще больше я хочу почувствовать вес его тела на себе.

— Тогда почему ты так стараешься не выглядеть как маленькая итальянская принцесса, если не пытаешься обмануть меня? — его пальцы скользят по моим волосам. Он сжимает прядь в кулак, затем наклоняется и нюхает ее. — Не пойми меня неправильно, Рыжая, мне нравится клубничный блонд…

Его бедра покачиваются вперед, прижимаясь к моей середине, и я почти вскрикиваю и тянусь к пряжке на его штанах, но сдерживаюсь.

— Я изменила образ, потому что не хотела, чтобы мой отец нашел меня.

— Почему? — его губы скользят по моей щеке к шее. Зависая, но не касаясь.

Дрожь желания пробегает по мне. Я хочу почувствовать, как его тело соединяется с моим, а не просто ощутить жар от него. Мне необходим настоящий физический контакт.

Собрав смелость из самых глубоких уголков души, я честно отвечаю на его вопрос:

— Потому что он выдает меня замуж за человека, за которого я не хочу выходить, — это деловая сделка.

Килл замирает, его губы отрываются от чувствительной кожи под моим ухом, и тепло его тела над моим превращается в холод. Он поднимает лицо от моей шеи, его взгляд излучает ярость.

Он отталкивается от меня, затем встает в полный рост у изножья кровати.

Я сажусь, чувствуя себя маленькой под его взглядом. Затем он поворачивается, чтобы уйти, и я паникую, так как пустота распространяется по моему телу, как лесной пожар.

— Теперь понимаешь, почему я его ненавижу? Для собственного отца я — просто товар, — кричу, пытаясь объясниться, прежде чем он уйдет.

Но это его не останавливает; он продолжает идти.

— Киллиан… — вскрикиваю я, умоляюще.

Он останавливается перед дверью, поворачивая лицо ко мне, но не разворачиваясь корпусом.

— Имя? — рычит он.

Мой мозг лихорадочно пытается подобрать тот ответ, которого он ждет.

— О, эм, Бьянка. Мое настоящее имя — Бьянка.

Выражение его лица смягчается, но челюсть остается напряженной.

— Не твое, Рыжая. Его…

Мои губы приоткрываются, и я колеблюсь, пытаясь понять его вопрос, затем осознаю то, что он действительно спросил.

— Лоренцо Моретти, — отвечаю я.

На этом дверь открывается и закрывается за ним, когда он уходит.

Выходя из комнаты, в которой находится Бьянка, чувствуя тяжесть этого проклятого города в сжатых кулаках, я направляюсь прямо в кабинет Шона.

Альдо Росси — еще больший кусок дерьма, чем я думал. Я понимаю иронию — наемный убийца смотрит свысока на мафиози. Я не отрицаю, что мой моральный компас сломан. Я такой же сомнительный персонаж, как и все они, но собственная дочь? Выдать ребенка замуж по бизнес-сделке?

Лоренцо Моретти — вот кто помолвлен с Бьянкой. Я не доверяю себе теперь, зная эту информацию. Потому что понимаю, что сделаю дальше. Я раскопаю всю информацию о нем, и тогда он станет ходячим мертвецом.

Прошло много времени с тех пор, как моя навязчивая натура вырвалась из оков, в которые я ее давно заключил. В тот момент, когда эта маленькая плутовка украла мою монету, я почувствовал, как оно зовет меня, скребется внутри, умоляет освободить. Чертов паразит, пожирающий мое тело изнутри.

Игнорирование ее существования помогает, но, в лучшем случае действует как седативное средство.

Я поднимаюсь по лестнице, перескакивая по две ступени за раз, обходя главную комнату, где собираются Хулиганы. Иду по коридору, прохожу мимо спален и стучу в дверь офиса Шона.

— Входи…

Я захожу, закрываю дверь за собой, затем направляюсь к кожаному креслу перед столом, ощущая, как его глаза прожигают дыру в моем лице.

Сажусь, откидываюсь назад, игнорируя напряжение в воздухе, и жду. Я знаю Шона. Он не может играть в кошки-мышки так, как я, но попробует, потому что упрям.

— Ты понимаешь всю серьезность ситуации, не так ли?

Я не могу сдержать улыбки, скользящей по моим губам, пока молча праздную свою маленькую победу. Заставить Шона первым треснуть и сломаться. Наставник, бессильный перед протеже — игра, в которую я играю с детства.

Я киваю, подтверждая, что понимаю всю серьезность этой гребаной ситуации.

— Полагаю, у тебя было достаточно времени, чтобы понять, лжет ли она?

Я снова киваю.

— Разве я не твой человеческий детектор лжи? Ты хорошо меня обучил, не так ли?

— Да. И?

— Она говорит правду. Она не шпионила. Пыталась сбежать от своего отца. Похоже, он обещал ее руку мужчине по имени Лоренцо Моретти из-за бизнес-сделки. Она увидела возможность сбежать и воспользовалась ею.

Он откидывается на спинку кресла, прищуривая глаза. Ищет на моем лице эмоции.

Он хорошо меня знает, но мой темперамент ему знаком еще лучше. Я тянусь в карман за своим серебряным долларом, но нахожу вместо него маленький кулон в виде сердечка. Провожу большим пальцем по гладкой поверхности, затем вынимаю руку из кармана без монеты.

— Если она не работает с Альдо, то, возможно, у него нет плана против нас. Но это всё еще оставляет нас с одной огромной проблемой…

Она знает, что мы были в пляжном доме сенатора Хамфри. Как только она узнает, что сенатор пропал — изображения его пляжного дома, будут транслироваться на всех новостных каналах в течение следующих шести месяцев, — то поймет, что это мы убили его. Что я убил его.

— Она ничего не скажет, — настаиваю я. — Похоже, у девушки есть небольшая… симпатия ко мне. Не говоря уже о том, что ее отец не святой.