А я заставлю! - Элла Александровна Савицкая

мяче, и раздувается. От Льва приятно пахнет тем самым одеколоном, который в первый вечер мне отчего-то показался слишком резким, а его непосредственная близость заставляет забыть зачем я вообще сюда пришла.

— М? — бегу взглядом по черной щетине, минуя губы, ощущение которых все еще покалывает на моих, запретными эмоциями.

— Говорю, что я ужасный. Обижаю всех, кого не попадя, — произносит, растягивая слова, и выжигая во мне дыру.

— Это да, не поспоришь, — быстро облизываю ставшие в миг сухими губы.

Мы на мгновение зависаем друг перед другом. Смотреть ему в глаза сродни пытки, поэтому максимум, куда я способна направить взгляд — это в мужскую шею. А вот он, не стесняется осматривать меня всю. Я чувствую мужской скользящий взгляд по лицу, груди, талии. И от этого мне ни капли не легче.

— Я смотрю, тебе нравится расхаживать в таком виде, — хрипло улыбается, кивая на мою шубу.

А мне уже так жарко в ней, как в самой настоящей бане.

— Вообще, да. Она тёплая, — отступаю на шаг, чтобы не попадать под его влияние, оказывающее на меня странное воздействие. — Но сейчас я в ней не по собственному желанию. Понимаешь… — набираю в легкие побольше воздуха, уже представляя как меня сейчас будут четвертовать, — я ключи потеряла, — зажмуриваюсь, и тут же начинаю лепетать всё подряд. — Ты прости, пожалуйста. Я не знаю, как так произошло. Я приехала домой в обед, переоделась и поехала на праздник. А когда вернулась, ключей уже не было. Я не смогла попасть в квартиру, поэтому пришлось ехать сюда. Я заплачу за смену замка, не волнуйся. И если ты думаешь…

— Так, тихо!

Замолкаю, приоткрывая один глаз. Как маленькому ребёнку, хочется спрятаться под стол, чтобы не надавали по заднице.

— Ругаться будешь? — втягиваю шею в плечи.

— Ругаться нет. А вот наказать… — глаза цвета ртути темнеют и сужаются, не суля мне ничего хорошего.

Мне еще жарче становится от его «наказать».

Лев ступает ко мне вплотную, и мой пульс выходит за рамки адекватного. Ну, не убьёт же он меня из-за каких-то ключей, правда?

— Ты ходячая беда, Злата, — произносит, но как-то не со злостью, а словно с затаённым теплом.

Неожиданно.

Прикусив губу, перестаю дышать, потому что грудь Льва уже прижата к моей, а его рука оказывается на моей талии.

Ох…

Вскидываю голову, чувствуя, как у меня начинает кружиться голова. Потому что я помню его поцелуи. И надо признаться, очень хочу их ощутить снова. Только не так, как тогда. Или так… мне кажется, уже не важно.

Взгляд Льва останавливается на моих губах, выжигает их, оставляет ожоги.

И когда мне кажется, что вот-вот что-то случится, дверь в кабинет резко распахивается.

17. Смена привычек

— Оу, прошу прощения.

Какой-то мужчина резко тормозит на пороге, после того, как мы со Львом оборачиваемся в его сторону.

— Наз-з-з-заров, — с угрозой выдаёт Лев, пока мои щеки пекут, как от огня.

Я резко отхожу назад, создавая иллюзию пространства между нами.

— Прости, Вольский. Не знал, что ты не один, — мужчина, совершенно не испытывая неловкости, с любопытством оглядывает меня с ног до головы. — Какая забавная.

— Простите? — с вызовом вскидываю бровь.

Я вроде как не зверушка, чтобы называть меня забавной.

— Я в хорошем смысле, — извиняясь, вскидывает руки, — а вы с нами на праздник, я так понимаю?

— На праздник? — повторяю, как репитер, всё еще пребывая в шоковом состоянии от того, что почти произошло.

— Лев, ты идёшь? — позади мужчины оказывается еще один, который заметив меня, также, как предыдущий, удивленно выпучивает глаза. — О, ты стриптизершу заказал? Я же говорил, Оля против.

Так, тут одно из двух. Либо мужчины, покинув детский возраст, видят всё только в пошлых тонах, либо… надо менять шубу.

— Злата не стриптизёрша, — отрезает Лев, а потом делает то, от чего моя челюсть падает почти до пола. Притягивает меня к себе за талию. — Она детский аниматор. И если вы мужики, не в состоянии отличить костюм Эльзы от костюма стриптизерши, то вы олухи.

Чего-о-о? И это говорит он⁇!

— Оу, извините, красавица, — оба вваливаются в кабинет. — Так вы с нами на праздник?

— Я не знаю, — растерянно пожимаю плечами. — Не собиралась.

— А что так? У нас сегодня мальчишник-девичник. Присоединяйся, будет весело, — легко переступает все формальности тот, кто вошёл первым.

— Это как? — с улыбкой наблюдаю за тем, как оба визитёра по очереди рассматривают сначала меня, а потом Льва.

— Это так, что ему его будущая жена яйца зажала еще до свадьбы, — тот, который Назаров пинает другого под ребро. — И запретила нормально гульнуть перед супружеской жизнью.

— Мои яйца не твоя забота. Или показать, что они на месте в целости и сохранности?

— Да иди ты. Ольке своей показывай, а меня от психологической травмы огради. Так что, поехали с нами?

Поднимаю взгляд на Льва и замечаю, как его глаза горят неведомым мне ранее весельем.

— А она только по детским праздникам ходит, да, Злат? На взрослые ни-ни.

Ладонь его на этих словах сильнее впивается мне в талию. Это он так меня на слабо что-ли берет? Вообще, если бы у меня завтра был экзамен, или я чувствовала себя уставшей, никакое слабо не помогло бы. Уехала бы домой, не раздумывая. Но так, как завтра я совершенно свободна, и могу спать до обеда, то…

— Ну почему же? Я не прочь порадоваться за будущих молодоженов, так сказать, и разделить с ними такой чудесный вечер.

Чувственные губы Льва разъезжаются в усмешке, а у меня снова внутри всё щемит от неё. Мда, похоже Злата, ты сильно влипла.

— Только… мне переодеться нужно.

— Переоденешься у нас, — говорит второй, — Оля тебе найдет что-то. Иначе если мы выйдем еще позже, мои яйца окажутся в реальной опасности, ты же этого не хочешь?

Рассмеявшись, мотаю головой.

— Членовредительство — не моё.

— Ну тут бы я поспорил, — бормочет Лев.

Не успеваю у него уточнить что он имеет в виду, как он отходит, берет свое пальто из раздвижного шкафа и возвращается к нам.

— Ну поехали, — кивает в сторону двери.

Мужчины отправляются вперед, а мы идем сзади.

— Что ты там говорил по поводу олухов, которые не могут отличить костюм аниматора от наряда стриптизёрши? — шепчу ему, когда мы останавливаемся у лифта.

Лев, как ни в чем не бывало, пожимает плечами.

— Не помню.

Ну-ну…

Улыбаясь, вхожу с ними в лифт и чувствую, как уже привычные руки сжимают мою талию. Не знаю, почему он это делает, ведь его друзья видят, а такому,