Моя сладкая певчая птичка - Сейбр Роуз

Я раскрываюсь перед ним, как шлюха, молящая о большем, и он погружается в меня, входя одним плавным движением. Его член ощущается как сталь внутри меня, и я удивляюсь, когда сжимаюсь вокруг него. Он безжалостно проникает в меня, входя и выходя, и использует меня, как игрушку для удовлетворения своих желаний.

Я цепляюсь за него, стараясь удержаться от его безумных толчков, и с моих губ слетают всхлипы и стоны, выражающие как удовольствие, так и страх, пока он безжалостно овладевает мной.

Я отпускаю себя и мысленно прошу, чтобы всё это исчезло. Но этого не происходит, и я вскрикиваю, когда меня охватывает взрыв эйфории, разрывая сердце и душу на части. Моё освобождение провоцирует его, и он падает на меня сверху, его грудь вздымается, а сердце быстро бьётся напротив моего.

Его член все ещё находится во мне, когда он засыпает. Несмотря на то, что желание покинуло его, он все ещё твёрдый и плотный внутри меня. Его тело, горячее и тяжёлое, лежит на мне, и мне хочется сбросить его с себя, пойти в ванную и смыть его со своего тела. Но вместо этого я просто лежу, глядя на замысловатую лепнину на потолке, и позволяю беззвучным слезам катиться по моим щекам.

Неважно, что Райкер здесь. Если он не смог спасти меня раньше, почему я должна ожидать, что он сделает это сейчас? Он никогда не будет моим спасителем. Он никогда не станет моим спасением.

Как я вообще смогу снова взглянуть ему в глаза, зная, что натворила? Я позволила дьяволу овладеть мной. Я позволила ему войти в меня, и мои ногти впивались в его плоть, а губы произносили его имя.

Я принадлежу Себастьяну. Он мой маэстро. Дейзи права. Чем скорее я приму это, тем скорее смогу обрести хоть немного спокойствия в этом безумном мире.

Луна уже высоко в небе, отбрасывает странные тени на пол, когда Себастьян наконец просыпается и скатывается с меня. Мои ноги затекли и болят, потому что я лежала под неудобным углом, а его тело тяжело давило на меня, его член все еще был во мне. Но он уже снова оживает и вздымается в воздух, когда он ложится на спину и потягивается, глядя в потолок. Если бы не монстр внутри, он был бы прекрасен. Если бы не этот монстр, я, возможно, прижалась бы к его боку и надеялась уснуть. Но я не могу смотреть на него и не видеть этого монстра. Он скрывается в его улыбке, замаскирован пронзительным блеском его глаз.

Подняв мою руку, безвольно лежащую на кровати, он подносит её к своей груди и прижимает к сердцу. Его пульс ровно бьётся в моей ладони. Глухой звук. Глухой звук. Глухой звук. Ничто не сравнится с моим трепещущим смятением.

— Ты первый человек, которому я позволил так прикасаться к себе, — его голос звучит так тихо и нежно, как я никогда не слышала. Он сжимает мою руку, крепче прижимая её к своей коже.

Я не знаю, что сказать, и ждёт ли он вообще ответа. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Спой для меня, — это просьба, а не приказ.

— Мне приятно подчиняться тебе…

— Нет! — Он категоричен в своём отказе. — Это время прошло. Он поворачивается на бок, подпирая голову рукой.

Я говорю тихо:

— Что бы ты хотел, чтобы я спела?

Протянув руку, он гладит меня по щеке тыльной стороной пальца.

— Пой о том, что у тебя внутри. Пой о своих эмоциях. Пой о том, что у тебя на душе.

Он не хочет знать, что творится у меня на душе. А она полна презрения к нему и тоски по Райкеру.

— Всё, что угодно, — говорит он. — Просто спой что-нибудь. Твой выбор ни на что не повлияет, я просто хочу услышать твой голос.

Я прочищаю горло и встаю на колени на кровати, слова песни, которую он, вероятно, не захочет слушать, заполняют мою голову. Пятки впиваются мне в спину, и я вздрагиваю. Холодный ветерок врывается в окно и ласкает моё тело, вызывая мурашки на коже. Себастьян нежно проводит пальцем по моей руке, пытаясь успокоить их, но мои волосы встают дыбом, когда я начинаю петь.

Его глаза встречаются с моими, и тьма снова наполняет их. В них появляется тень удивления, когда я меняю местами местоимения в первой строке припева, но он не останавливает меня. На самом деле, в уголках его рта прячется лёгкий намёкё на веселье, который грозит перерасти в улыбку.

Мой голос дрожит от его внимания, он кажется слабым в просторной комнате. Себастьян тоже опускается на колени и смотрит на меня так пристально, что мне приходится закрыть глаза. Он слишком близко. Слишком интимно.

Его руки нежно касаются моего лица, скользя по коже и заглушая слова, которые слетают с моих губ. Но я не перестаю петь. Я повышаю голос, позволяя всей боли и печали, которые я чувствую, найти выход в тексте.

Когда я снова открываю глаза, руки Себастьяна оказываются в моих волосах, а его взгляд устремляется на меня. Последняя фраза повисает в тишине, повисшей между нами.

Себастьян прочищает горло, словно пытаясь избавиться от каких-то эмоций.

— Ты принадлежишь мне, — говорит он. — Твоё место здесь. — Он прижимается своими губами к моим, умоляя об ответе, и я, отбросив все сомнения, отвечаю на его поцелуй, надеясь сохранить эту нежность в нем. — Твой голос стал другим, — шепчет он, вновь касаясь моих губ. — В нем появилась грубость, которой не было раньше. — Он целует меня еще раз, и я закрываю глаза, удивляясь его нежности. — Это так прекрасно, что мне даже не важно, что ты назвала меня подонком в тексте, — сказал он.

Его губы нежно касаются моей шеи, оставляя за собой дорожку из поцелуев до ключиц. Затем он опускается к моей груди, обхватывает сосок губами и начинает покусывать его, усиливая давление, пока я не начинаю задыхаться от боли.

Стон вырывается из его груди, когда он переключает своё внимание на другой сосок, перекатывая его между зубами, пока мои руки не зарываются в его волосы в попытке оттолкнуть его. Однако он не уступает, терпя боль, я тяну его на себя. Это лишь разжигает в нем огонь, и он отпускает мою грудь, чтобы переместить руки к моей шее.

Паника нарастает, когда он сжимает меня, приподнимая моё тело, а затем переворачивает на спину. Его тяжесть давит на меня, и я извиваюсь на одеяле, пытаясь вырваться, пока