Сердце самой темной чащи - Оксана Олеговна Заугольная

– Ладно, – нехотя произнес тот. – Но помни! Ты сама хотела.

Только кивнула Василиса, хотя сердце больно кольнуло страхом.

Они поднялись знакомыми Василисе лестницами, прошли мимо сокровищницы, мимо дверей костяных с запорами крепкими, и тут подменыш втолкнул ее в башню. Сердце Василисы забилось как птичка в силках.

Кощей спал. Так же, как спал, когда она любовалась им в одиночестве, так же висела над ним его черная корона.

Он спал и был с закрытыми глазами – и не проверить, какой глаз голубой, а какой – зеленый, но Василисе стало очень страшно. Она вообразила, будто спящий сейчас откроет глаза и поднимется и она окажется рядом с двумя очень разозленными Кощеями!

И что за леший дернул ее попроситься сюда?!

Василиса вырвала руку у спутника и с силой сжала ладони вместе так, что заныла ранка, нанесенная клювом ворона. Кажется, даже снова пошла кровь. Тряпичка, которой она перематывала ладонь, мгновенно намокла в том месте, где была рана.

– Мне кажется, Василиса, – вкрадчивым голосом произнес подменыш, протягивая ладонь, чтобы снова взять ее руку, – что ты меня обманула. Ты все-таки не спишь. И мне очень интересно узнать, как тебе это удалось.

Мурлыкающий голос теперь казался Василисе угрожающим. Наверное, так мурчал кот Баюн, прежде чем сожрать несчастных путников, попавших к нему.

Василиса отступила на шаг, еще один, потом здоровой рукой нащупала подоконник. Сигануть с такой высоты? Она уже упала разок с неба и не разбилась.

Придется рискнуть. И она перекинула ноги через подоконник, готовясь прыгнуть.

– Кррук! – раздалось за спиной, и в ее платье вонзились острые когти в тот самый момент, когда она оттолкнулась от своей опоры.

Глава 9

Василиса думала, что она точно спит, но кровь, ручейками льющаяся по спине, и острые когти, терзающие эти раны, чтобы ухватиться покрепче, не давали ей всерьез поверить в это.

Ворон, не иначе как разбуженный запахом ее крови, которой он уже полакомился, по-своему понял ее попытку сбежать через окно и решил помочь. По крайней мере, Василиса поняла это именно так.

Она развела руки, морщась от боли в пробитых когтями плечах, и представила, будто летит сама. Земля под ногами. Она была совсем не такой, какую Василиса видела с коня всадника Ночи. Они летели над царством Кощея. Всюду были погосты, моревые избы и шалаши лесной нечисти, которой больше нравилось жить с немертвыми.

Водяные духи, что были без ума от русалок-утопленниц, грибные царевны, прорастающие на упырях, кикиморы, нянчившие икоток, – все они поднимали головы, когда над ними, широко раскрыв крылья и закрывая ими полнеба, пролетал ворон.

Ведьмы кланялись или махали руками, верлиоки пыталась допрыгнуть и достать до ног Василисы, жареники вяло полыхали жаром: ночью они старались спать. Многих существ Василиса и вовсе не узнавала, другие же, даже не узнанные, выглядели до того омерзительно, что она поджимала ноги и мысленно умоляла ворона не отпускать ее.

Ворон, казалось, прислушивался к ее мыслям. Он нес и нес ее, пока наконец не опустился на возвышенности вдали от всех жилых мест и от самой густой чащи.

– Кррук, – заявил он ехидно, словно так и хотел сказать, мол, а дальше ты сама. И не успела Василиса даже слова вымолвить, как ворон взмахнул крыльями и в мгновение ока исчез в темном небе.

– Куда?! – только и крикнула в сереющее рассветом небо Василиса. – Я же службу должна сослужить Кощею! Последнюю!

Она села и расплакалась. Вчерашние страхи ей показались совсем глупыми. Что ей сделает Кощей, если она не выполнит задание? Не убьет ведь.

Если он не солгал, то за триста лет она первая, кто коснулся его сердца. За это не убивают, так ведь? А вот за бегство… Проснется он и не найдет даже следа ее, что подумает?

Сбежала. Предала.

Василиса коснулась губ. Всего несколько часов назад Кощей целовал их так, словно в его сердце поселилась сама Василиса с ее любовью, смущением и неумением колдовать. А сегодня? Она понятия не имела, где находится, одно знает точно – она очень далеко и от Кощея, и от отчего дома. А еще она находится в царстве Нави, а значит, ей лучше озаботиться оружием. Пусть ничего страшнее вил она в руках не держала, но сейчас и они бы пригодились. Увы, ворон оставил ее в безлюдном и диком месте.

Вытерев слезы, Василиса поднялась на ноги и огляделась. С одной стороны от нее синел темный лес, оттуда ее принес ворон. Но от одних мыслей о всех тварях, над которыми она пролетала, в ее животе будто ворочался тяжелый холодный камень. С другой же горой возвышался бурелом. Словно какой-то великан, играясь, сложил эту гору из поваленных деревьев и сучьев. Только ни о каких великанах Василиса сроду не слышала, так что уверенно направилась в сторону бурелома.

Она рассчитывала подыскать там себе дубину покрепче, но не слишком тяжелую. А что потом? Так далеко она еще не заглядывала.

За корягой подходящего размера дело не встало. Очень скоро Василиса обзавелась подобием палицы и даже пару раз неумело взмахнула ею. Получилось ужасно, но с палкой она чувствовала себя куда смелее и увереннее, и темные тени от мрачной чащи пугали куда меньше.

Василиса забралась повыше по облезлым сучьям и кривым иссохшим стволам, надеясь с вершины этого бурелома разглядеть тропы, ведущие в обход самых опасных мест. Но тут ее мечтательность сыграла с ней дурную шутку. Зазевавшись, Василиса ступила не туда – нога ее соскользнула с одного вывороченного дерева – и попала в трещину. Василиса задергала ногой и в сердцах помянула Лешего и Лихо разом. Кто из них тут пакостничал – поди разбери!

Только Василиса уже через мгновение забыла про поминаемую нечисть. Разом произошло сразу две вещи. Внизу у самого края бурелома по едва видной тропке несся мимо знакомый всадник на белом коне с белым черепом на плечах.

Вслед за ним сереющее небо начинало светлеть – наступал день.

«Сейчас доедет Ясный День до царских хором – и Кощей проснется, а меня нет! – чуть было снова не расплакалась Василиса. – Я застряла в этом буреломе!»

Она поняла, что рано горюет о проснувшемся без нее Кощее, когда ее накрыла огромная тень, словно день передумал наступать и вернулась ночь. Василиса оглянулась и закричала от ужаса. То, что она принимала за гору бурелома, было гнездом – огромным гнездом гигантской царь-птицы, голодной и недобро глядящей на Василису круглым глазом размером с