Тайны Калинова моста - Валентина Ильинична Елисеева

Воздух перед Василисой затрещал, и в нём соткалось из небытия и зависло распоряжение за подписью ректора ОМИИ ПАСК:

«Зачислить на первый курс института паранормального и сказочного, на факультет тёмной магии и некромантии, Василису Алексеевну Горенко, учителя математики лысогорской школы, постоянно проживающую по месту работы».

Далее шёл её идентификационный номер, совпадающий с номером её банковской карточки с неразменным пятаком в современном его эквиваленте, и размашистая подпись ректора: Шанди Тянь.

– Поздравляю, отныне ты официальная, стопроцентная нечисть. Добро пожаловать в наши ряды, – крепко пожал её руку Афанасий Кощеич.

– Поздравляю, – тяжко вздохнул директор, материализуясь у окна библиотеки. – Нашествие в коридоры школы распотрошённых лягушек и скрипучих скелетов из кабинета Яги успело всем сообщить о конкретизации твоего магического дара до того, как я пресёк массовое шествие восставших мертвецов.

– Ой, придётся закупать новые экспонаты? – расстроилась Василиса.

– Нет, я вернул их обратно под стёкла в неповреждённом виде. Нежить – это по моей части, а теперь и по твоей тоже. Скоро научишься упокаивать всех полтергейстов, духов, зомби, призраков и прочих.

– Только директора нам случайно не упокой, – рассмеялись русист и химик.

– Ну, меня-то сложно упокоить, – скупо улыбнулся Елисей и с тревогой заглянул в глаза Василисы: – Ты как?

– Нормально. Некромант – это звучит круто! – с искусственной жизнерадостностью заверила Василиса.

Обмануть директора ей не удалось, но гордо поднятую голову при плохой раздаче карт судьбы он оценил тёплой участливой улыбкой. Чёрт, ради такой улыбки она упокоит целый погост! Выйдет против армии зомби и глазом не моргнёт. Некромант пригодится защитникам Перехода куда больше человечки, в этом сомнений нет.

– Удивительный ты человек, Василиса, – тихо произнёс Елисей. – Всё в твоей жизни сложится хорошо – я обещаю сделать для этого всё, что в моих силах. И крепко помни: ты всегда дозовёшься до меня, с любого края земли!

Вот и чудненько. Когда о тебе обещает позаботиться такой почти всемогущий монстр как Хранитель перехода, не так страшно отправляться в школу некромантов. Теперь Василиса больше переживала о другом: как она всё успевать будет?!

«Боженька, увеличь длительность суток хоть на пять часов для одной отдельно взятой учительницы волшебной школы! – помолилась она. – Или внуши управлению образования здравую идею уменьшить количество всяческих мероприятий и отчётов, требуемых еженедельно. Даю подсказку: первый вариант осуществить намного проще!»

Весь вечер Василиса устраивала в вольере Галюси два лежака: ей (побольше) и себе (поменьше). По совету мадам Жоли она покрыла солому Галюси своим старым пальто, и маленький Змей Горыныч довольно растянулся на постельке. На своё место она кинула плед, принесённый из дома и сохранивший его запахи. Поставила по углам горшки с цветами, снятые с подоконника кухни, и воткнула в сено перо Жар-птицы в качестве светильника. Опытный драконовед из Магпотребнадзора подсказала, что наличие в вольере постоянного хозяйского места и хозяйских вещей создаст у зверя уверенность, что она сюда обязательно вернётся. Убедит его в том, что вольер – ещё один дом хозяйки, и, следовательно, можно смело ожидать её прихода здесь, а не рваться куда-то ещё, в маленькую избу, в которой и развернуться-то негде, в отличие от просторного вольера.

– Пошли купаться? – предложила Василиса, и Галюся ответила восторженным рёвом: команду «купаться» она распознавала даже в тихом шёпоте.

Плавали они под усыпанным звёздами небом, и Василиса вспоминала, как начиналось обучение Галюси плаванию. Маленькая Горыныч идею зайти в мокрую воду сперва восприняла резко отрицательно. Галюся решительно упёрлась всеми лапками в береговой песок, а принудительно тащить зверя в воду категорически воспрещалось правилами дрессировки. Надо было заманить её туда, но ни сладости, ни уговоры, ни посулы почесать между крылышек не помогали. Василиса пробовала почёсывать довольную маму Галюси, чувствующую себя в воде как рыба, но её дочь хоть и верещала ревниво, но упорно оставалась на берегу.

Пришлось пойти на военную хитрость. Василиса отправилась со своим трудно дрессируемым змеёнышем на дальнее озеро, заплыла подальше и прикинулась, что тонет. Когда она вскрикнула и замахала руками, Галюся взволнованно заголосила и заметалась у кромки воды. А когда Василиса нырнула и задержалась под водой, маленькая Горыныч таки поплыла ей на помощь. И доплыла и вот тут-то действительно чуть её не утопила, схватив в лапы и упрятав под брюхо для надёжности! То, что это брюхо глубоко погружено в воду, Галюся в расчёт не брала: ни в одну из двух её голов не пришла простая мысль, что спасаемая хозяйка не может дышать под водой, пока она быстро гребёт хвостом к берегу. Если бы не своевременное прибытие директора, среагировавшего на обуявший Василису ужас, горе-дрессировщица могла бы не дожить до конца тренировки.

«Елисей лукавит, заверяя, что чувства доступны лишь живым, а для него они чужды и позабыты. Я помню его взгляд, когда он вздёрнул Галюсю вверх над водой и под испуганный вой забрал меня из её цепких лапок. Не было в его глазах равнодушия духа-хранителя, лишь по велению магии и долга прилетевшего спасать непутёвого работника...»

«Василиса! Как, ну как ты умудряешься попадать в такие истории?! – рокотал Елисей, помогая ей откашляться от проглоченной воды. Он вертел её как куклу и осматривал со всех сторон, обволакивая нитями радужной магии. – К лешему тебя! Пусть осмотрит, а то как бы опять не заболела».

Сжавшуюся в комочек Галюсю, наконец-то почувствовавшую себя виновной в жалком состоянии хозяйки, вихрем отнесло в вольер, а Василису поставили прямо пред светлы очи Лесьяра Михайловича. Добрейший леший поводил тогда над ней руками, влил в неё кислую микстуру и заверил, что здрав будет молодой специалист. И только после этих слов лицо директора вновь стало невозмутимым и холодным. Посторонний взгляд вряд ли различил бы тонкие нюансы выражения его лица, но Василиса давно привыкла всматриваться и считывать каждое искажение прекрасных черт.

Нет, чувства Елисею доступны, и не только негативные, которые он вынужденно улавливает, чтобы не пропустить опасность, порой нависающую над учителями школы (над некоторыми из них, не будем указывать фамилии). Только что это меняет?

«Рядом с тобой я впервые за долгие десятилетия вспомнил, что такое смех», – признался он в памятном письме.

Только что это меняет? Пора признать, что для неё это меняло многое.

Далёкие звёзды мерцали в глубокой тёмной синеве. Отчего в любых измерениях,