Чертоги солнца - Тата Филатова

что мне казалось, стен не существует, не существует ничего, кроме этой бесконечной тьмы и выматывающего голода. Эта постоянная темнота и боль сводили меня с ума. Не было сил бороться. Моё сознание слилось с этой болью, а тело перестало сопротивляться. Я не знала, сколько сижу в этой комнате, и уже отчаялась увидеть свет. Боль неукротимо разливалась по моему телу, из щелей в стенах выползали странные жуки, они ползали по мне, и я думала, что уже по-настоящему умерла. Вдруг в моей голове возникла странная новая мысль. О моей семье. Они не предполагали для меня такого будущего. Бесконечная ночь. Изматывающая боль. Непреодолимая жажда крови. Мне стало стыдно за себя. Чем я им ответила на их любовь? Сбежала и сделала себя монстром. Вечно живым мертвецом. Это конец? Я тянула руки во мрак, но не видела ничего, кроме беспробудной тьмы. Никто не приходил ко мне на помощь. Всё молчало и бездействовало. Неужели никто не придёт за мной, неужели Венс покинул меня? А может быть, всё это был просто сон и никакого Венса не существует? В воспалённом сознании мысли и действия, реальное и вымышленное, слились воедино, и мне начало казаться, что реальны только я и эта комната, всё остальное мне пригрезилось. Нет, такого не может быть! Я закрыла глаза и увидела его перед собой: Венс смотрел на меня с грустью и протягивал руку. Я ясно поняла, что он вытащит меня отсюда. Только мысль о нём не давала мне сойти с ума. Темнота стала словно частью меня. Я дышала ею, видела её, думала ей, чувствовала её, поглощалась ею, становилась ею. Где я? Кто я? Не могла отделить себя от неё и её от себя. Меня нет, я превратилась в эту беззвёздную ночь.

И вот когда надежды совсем не стало и невозможно было понять, где заканчиваюсь я и начинается тьма, до моего обоняния долетел резкий запах крови. Вскочила на ноги. Откуда? Кинулась на запах, ничего не различая перед собой, высунула язык, кровь потекла в горло. Через доли секунды я узнала её по запаху. Это был Венс.

– Венс! – отчаянно крикнула я.

– Тихо, – донёсся его сдавленный голос. Я ударила ладонью о дверь, кожу обожгло, и сразу комната перед моими глазами обрела свой изначальный вид. Тьма будто отступила. – Смена караула заканчивается, я не могу здесь долго находиться, суд завтра, ты должна быть сильной!

Из замочной скважины через трубку текла его кровь, я слизывала густые капли, словно нектар, живительный эликсир, жидкое солнце. Упали последние капли, трубка исчезла, он заспешил уходить.

– Венс, Венс!

– До завтра.

Венс быстро ушёл. Я принялась судорожно искать капли на полу, облизала подбородок. Случайно дотронулась до двери и вновь ощутила острую боль. Что это такое? Только сейчас заметила странное послевкусие: от крови пахло парфюмом. Он выкрутил трубочку из флакона духов? Венс сказал, что завтра суд. Они хотели меня обессилить, чтобы долго со мной не возиться? Он вновь спас меня. Я села на кровать и ждала, когда за мной придут.

Долго просидела, не шелохнувшись, провела это время в своих размышлениях, и вот наконец дверь отперли. Их было трое. Один из них первым делом надел мне на голову чёрный мешок. Как это мило, я уже начинаю любить этот головной убор. Меня выволокли за дверь и потащили вниз. По ступеням винтовой лестницы ужасно неудобно идти вслепую. Узнала, что начались ступеньки, только тогда, когда споткнулась и полетела вниз. Позже стало понятно, что мы спускаемся ниже уровня земли, воздух становился гнилым. Кто-то держал меня за локоть и тащил вперёд. Я молча повиновалась, а что ещё делать? Началась площадка. Шла, считая шаги. Воздух был ужасно тяжёлый, затхлый, пахло сыростью. Я привыкла дышать, но от этого воздуха было не по себе. Отовсюду веяло холодом, и я даже не предполагала, куда меня ведут. Может быть, прямо в костёр? Хотя нет, такой жар чувствуется издалека. Тот, кто вёл меня, схватил крепко за плечи и поставил вновь на ноги. Его руки были не такие ледяные, как у того, с которым мы ехали в поезде. Тот, обжигающе холодный и невидимый, наверное, ждёт меня там, внизу. А мы всё спускались и спускались.

Я постоянно запиналась, не разбирая, где начинается площадка, а где ступеньки. Мой спутник всё время молчал. Скоро уже начало получаться считать ступеньки и таким образом вычислять, где будет площадка. В воздухе повеяло чем-то очень неприятным. Я встала как вкопанная, ноги не хотели дальше идти. Тут я услышала, что передо мной распахнули дверь, потом резко втолкнули внутрь. Я ничего не видела, до моего слуха не долетало ни шороха, ни шёпота. Чёрный мешок на моей голове мешал мне видеть, от страха я не могла сказать ни слова. Я чувствовала странное давление на моё сознание, как будто его пытались вскрыть, как консервную банку. Животный ужас охватил меня. Две с половиной вечности спустя чьи-то руки рванули с моей головы мешок, и тусклый свет дневных ламп хлынул в лицо.

– Анастасия Ольховская. – Я услышала голос, и кто-то так сильно ударил меня по коленям сзади, что я рухнула на пол. – Обвиняется в самовольном создании дитя тьмы.

Я боялась взглянуть наверх. На уровне глаз ничего не было, но откуда-то сверху веяло чем-то ужасным. Чем-то леденящим до костей, от чего цепенеешь от страха. Я чувствовала, что все смотрят на меня. Пол был из шлифованного камня, на котором отражались отсветы и сидящие силуэты с двух сторон от меня.

– Позвольте мне сказать, – услышала я мягкий голос Венса и замерла, не поднимая головы, стало так хорошо от одной мысли, что он тут, а не со мной на месте обвиняемых.

– Обвиняемая не создавала вампира, и это известно тебе, Валентин!

Глаза начинали привыкать к свету, но я так и не осмеливалась осмотреться.

– Её кровью завладели обманным путём, и этот человек ещё не умер! – продолжал Венс.

– Тем не менее она отдала её сама! Ни один человек не может забрать кровь без ведома! – усмехнулся Ледяной. Он стоял на своём.

– Её обманули. Она виновата в том, что её обманули?

– Если её и обманули, то лишь потому, что ты не обучил её и не следил за ней должным образом! – крикнул Валентин.

В зале зашевелились, послышался шёпот.

– Да-да, это моя вина! И я готов понести наказание!

Я обомлела. Что он делает? Берёт мою вину на себя?

– Позвольте сказать мне, – услышала я свой голос. Он был совсем тихий и хриплый, но воцарилась звенящая тишина.