Пес Ее Высочества - Мария Камардина

— Хорошо, — глухо проговорил он. — Вечером. Покажу. Сейчас не время.

С этими словами он хлопнул коня по шее, заставляя прибавить шаг, и снова поехал вровень с окном кареты. Эрик поглядел ему в спину, скрипнул зубами, но на дороге у кромки леса уже показались фигурки разведчиков, и пришлось переключиться на более срочные вопросы. Он почти надеялся, что на старой мельнице прячется вооружённый до зубов отряд, и можно будет с чистой совестью развернуться и поехать обратно. В конце концов, досидеть до весны можно и в столице, вряд ли король откажется приютить сестрёнку…

Но реальность была неумолима — ничего, кроме сугробов и ворон, разведчикам не встретилось.

Судьба упорно вела отряд вперёд.

* * *

Хелен выставила служанок с овечьими именами прочь из кареты принцессы, и те, надув губы, расположились в более скромной повозке ведьмы. За обнаружение девицами вампира в сундуке ведьма не переживала: Теобальд днем спал как убитый, а зеркалу пригрозили расправой, если будет орать. Но на всякий случай замотали в меха. Так что вампир лежал в обнимку с ворованным зеркалом на дне сундука, а сверху были навалены вещи, к которым придворные и пальцем не прикоснутся — закопченные сковородки.

— Фи, какая гадость, — скривила губки Долли и Элли её поддержала.

— Я те дам гадость! Это прабабки моей ещё сковородка, хоронить с ней собирались, я из гроба достала, — сурово сдвинула брови Хелен, и они поверили. И заклятий никаких не надо.

Ведьма, кряхтя и охая, поднялась в карету не без помощи молчаливого, сосредоточенного Бьорна, и накрепко закрыла дверцу.

— Нянюшка, что-то стряслось? — зевнув, спросила Беттина.

— Ты мне скажи, золотко. Что-то бледна стала. Боишься чего?

— Так ночью не спали, шум и прочее, — улыбнулась принцесса. В её глазах мелькнула искра озорства, ночной секрет она обещала сохранить и не выдавать «этому противному Эрику». — Я не боюсь дороги — Бьорн всех врагов один может победить!

Хелен заметила, как взгляд принцессы застыл, губы приоткрылись, и она тихонько вздохнула.

— Что, замечталась? — понятливо вздохнула Хелен.

Ещё один мечтательный вздох.

— Няня, ты же тоже когда-то была молода. Ты видела, какой он. А меня везёт немуж к старому дряхлому настоящему мужу. От одной мысли об этом мне плохо и зрение меняется чаще обычного.

— Как меняется? — осторожно уточнила Хелен.

Она уже знала ответ, но необходимо было убедиться… А вдруг ошибка, вдруг всё-таки обойдётся?

— Как обычно, — пожала плечиком принцесса. — Все становится красным, когда я злюсь или… знаешь… щекочет в животе при взгляде на Бьорна. Как у всех.

Ведьма сдержала фразу «у всех такого нет» и как ни в чём не бывало продолжила:

— Может, тебя ещё что-то беспокоит?

Беттина нахмурилась, помолчала и с неохотой призналась:

— Сны. Такие тяжёлые… Я как будто испытываю жажду, которую ничем не утолить, просыпаюсь — болит живот и в горле сухо. Или багровый туман, в котором кто-то меня зовет, — она поёжилась и отвернулась к окну. — Может у тебя найдется средство от дурных снов?

Хелен взяла в ладони руку принцессы — ледяная, — и ласково погладила.

— Солнышко, а давно это началось?

— Да год уж как, после шестнадцатилетия, — снова зевнула Беттина. — Я почти привыкла. А сны — совсем недавно. После свадьбы.

После свадьбы… Хелен неслышно вздохнула и помянула про себя пару морских демонов, а вслух произнесла:

— Жаль, деточка, что твой брат выставил меня прочь и я не могла за тобой присматривать последнее время. — Она улыбнулась и постаралась придать взгляду участливость, скрыть беспокойство, а голосу лёгкости: — Сварю тебе настой, полегче станет, милая.

«Только бы доехать, а там уж я разберусь», — подумала она. А пока стоило предложить девочке поспать, сонные чары отлично справятся с кошмарами, и карета качается так уютно, и ёлки за окном тянутся монотонно, усыпляюще…

А потом карету тряхнуло так, что у пассажирок лязгнули зубы — и окна залепило белым по самую крышу.

Эпизод 10, в котором играют в снежки

Разговор с Эриком окончательно испортил Бьорну настроение. Казалось бы, чего проще — сделать каменную морду и на все вопросы посылать к Хелен, как она и велела! Она, конечно, мудрая, она знает, что делает, и если у неё в багаже вампир, то наверняка нужный и полезный…

Тьфу.

Опасения ведьмы можно было понять. Служба в Приграничье — дело сложное и серьёзное, и вряд ли Эрик и его бойцы будут любезничать с незнакомым кровососом. Сперва нашпигуют стрелами и сожгут, а уже потом станут задавать вопросы. Бьорну ужасно хотелось сделать то же самое, но Хелен твёрдо заявила, что Теобальд может пригодиться, и пообещала сама рассказать Эрику о неучтённом спутнике, не сейчас, попозже. Бьорн всё равно попытался возразить, но ведьма применила запрещённый приём — сослалась на воспитанницу.

— Это будет наш общий секрет, — мурлыкнула Беттина, сияя очами. — Ты же не проговоришься, м-м-м? А хочешь, я тебя за это поцелую?

Согласиться он не успел. Хелен тут же объявила, что «девочка шутит», та обиженно надула губы, но спорить не стала. Кровосос старательно изображал, что занят зеркалом, но Бьорн отлично слышал хихиканье, недоступное человеческому уху.

И вот как, спрашивается, работать в таких условиях⁈

С другой стороны, ведьма велела «молчать, если Эрик утром будет спрашивать», и эту часть приказа Бьорн выполнил. А «попозже» вполне может наступить этим вечером, особенно если он не станет дожидаться новых вопросов.

Нельзя доверять вампирам.

Да и ведьмам не стоит.

До вечера было ещё далеко, и стоило сосредоточиться на других вещах. Разведчики никого не нашли у мельницы, но это ни о чём не говорило — лишь о том, что потенциальные враги не были дураками. Бьорн никогда не боялся возможной драки, но теперь предвкушение стычки омрачали опасения за принцессу. Гном и его подружка толковали о том, чтоб только припугнуть короля, вредить Беттине вроде бы никто не собирался, но что если исполнители, встретив сопротивление, забудут о приказах?..

Что ж, это будет последняя ошибка в их жизни.

На узкой лесной дороге снова пришлось отстать и ехать за каретой. Прикатанный погодными заклинаниями снег поскрипывал под копытами и полозьями, бряцала сбруя, изредка переговаривались люди, на верхушках елей иногда трещали сороки — никаких посторонних звуков, никаких лишних запахов. Сонная лесная тишина обволакивала, давила на нервы, заставляя