Ее дикие звери - Э. П. Бали

Самцов-первокурсников встречают рычанием, начинаются толчки и насмешки, которые я стараюсь игнорировать. Минни рядом со мной сглатывает. Я беру ее за руку и сжимаю, и она с благодарностью смотрит на меня.

Из-за стены появляется самец льва, приветственно машущий нам рукой. Это темнокожий парень худощавого телосложения, его длинные черные волосы заплетены в косу, спускающуюся до поясницы. В обоих ушах хрустальные пусеты, на губах веселая улыбка.

— Это Коннор, — любезно говорит Тереза. — Его зверь — анима, но он предпочел остаться в общежитии одиноких мужчин.

Коннор закатывает глаза.

— Ароматы диких анимусов действительно сшибают с ног, но пока я справляюсь.

Мы смеемся и радостно приветствуем его. У нашего вида наличие мужчины с анимой или женщины с анимусом встречается реже, но не является чем-то неслыханным. В нашем мире дух вашей звериной формы имеет приоритет над вашим внешним обликом.

Вот почему нам (мне) так трудно бороться со своей анимой, когда она чего-то хочет. Как и моим парам. Но она руководствуется только инстинктом и духом. Здесь нет никакой логики. Только потребность. Бороться со своей анимой ненормально, просто мои уникальные обстоятельства делают это обязательным.

Мгновение спустя Тереза выстраивает нас в шеренгу и выводит на улицу. К счастью, девочки постарше поставлены перед нами, а это значит, что, когда мы выходим на поле, у меня есть небольшой буфер для того, что встретится на нашем пути.

Если вы думаете, что содержание самцов с похотливыми анимусами в таком месте в течение многих лет заставит их одичать при виде несвязанных самок, то вы совершенно правы.

Глава 11

Аурелия

Поле для Охотничьих игр представляет собой заросли леса. Нас выводят на длинный участок зеленого дерна, который находится между зарослями и трибунами. Обычно здесь устанавливают медицинские палатки и размещают комментаторов прямо перед металлическими клетками, где охотничьи команды ждут своей очереди.

Не менее ста пятидесяти пар глаз, наблюдающих с трибун, устремлены на нас в нетерпеливом ожидании. Десятки волчьих свистов и криков наполняют воздух.

Первокурсники мужского пола находятся в нижнем ряду, закованные в черные наручники по рукам и ногам. Мой взгляд прикован к трем самым высоким и крупным фигурам в этом ряду. Эти трое, кажется, удерживают силу вокруг себя, как волну плотного, скрытого электричества. Мужчины, которых заставили сидеть рядом с ними, заметно напряжены.

Я делаю все, что в моих силах, чтобы смотреть куда угодно, только не на них.

Кто-то действительно кричит:

— Свежее мясо! — и за этим следует мужской хохот. Очередь охранников на трибунах не пытается остановить или упрекнуть их, и это наводит на мысль, что подобное в порядке вещей. Какого хрена, Лайл Пардалия? Вот тебе и цивилизованные звери.

Тереза приказывает нам встать в шеренгу лицом ко всем, кто насмехается над нами, как будто мы собираемся разыграть какое-то дурацкое шоу. Вот так себя чувствуют стриптизерши перед выходом на сцену? В глубине души я всегда подумывала об этой работе, чтобы попытаться заработать реальные деньги, но у меня никогда не хватало смелости попробовать себя в деле.

Но я также не могу отделаться от мысли, что, должно быть, именно так выглядят нелегальные аукционы по незаконному разведению. Я боялась их всю свою жизнь, и когда первобытный страх сжимает мою грудь, мне кажется, что желудочный сок собирается извергнуться из моего горла подобно лаве. Вопреки здравому смыслу, я хватаю Минни за руку.

К моему полному облегчению, она не стряхивает меня и крепко сжимает в ответ.

Мне неприятно, что я выгляжу слабой, но кровь стучит в ушах, и я не могу дышать.

Я хищник. Я высший хищник, и мне нечего бояться, повторяю я снова и снова, стоя там и пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица.

Но я вижу, как наша аудитория изо всех сил старается заглянуть к нам в души прямо сквозь одежду. Некоторые даже встают со своих мест, чтобы лучше рассмотреть.

Они начинают привлекать наше внимание, выкрикивая прозвища, которые дали нам по отличительным признакам.

Ракель называют «Заплаткой».

Сабрине кричат «Секси мама», на что она посылает воздушные поцелуи направо и налево. Она в своей стихии, без шуток.

Минни называют «Пинки» из-за ее розовых волос.

И внимание, вот оно:

— Крошка-зайчонок! 1

— Срань господня, — бормочет Минни рядом со мной.

— Я знала, что мне не следовало завязывать пучок, — бормочу я в ответ. Но это все, что я смогла сделать этим утром.

Во что я ввязалась? Вот тебе и попытка залечь на дно. Теперь у меня такое чувство, будто у меня на груди красная мишень. Впереди меня Сабрина расхаживает павлином, покачивая бедрами, чтобы показать, как великолепно выглядит ее задница в этих леггинсах. Несколько незамужних девушек постарше смело смотрят на толпу, но к ним обращаются по их настоящим именам.

Одной из моих работ после того, как отец отказался от меня, было лечение зверей на подпольных боевых аренах. Я была под полной защитой, накладывая на себя восьмой щит, и оставалась абсолютно невидимая для всех присутствующих. Я столкнулась с самыми садистскими проявлениями нашей культуры и с юных лет по-настоящему преуспела в исцелении серьезных травм, но делала это незаметно.

Сейчас же все иначе, и, честно говоря, я бы предпочла выжечь себе глаза, чем находиться здесь с тремя мужчинами, которые охотятся на меня.

— Итак! — один из преподавателей, лысый мужчина с огромными каштановыми усами, встал перед нами с громкоговорителем. — Последний ряд, третьекурсники, вы спускаетесь первыми, проходите мимо, затем направляетесь прямо в обеденный зал. Если увидите пару, дайте нам знать, подняв руку.

Я напрягаюсь, когда третьекурсники длинной вереницей чуть ли не прыгают вниз по ступенькам. Они идут через ряд оранжевых конусов, чтобы подойти прямо к нам и пройти вдоль шеренги анима. Нас ничто не разделяет, и им позволено приближаться так, как они хотят.

Я физически не в состоянии отпустить руку Минни, и она, кажется, не возражает, когда очередь мужчин возвышается над нами. Некоторые из них подходят со своими стаями в поисках другого члена своей группы связанных судьбой, и даже если они не видят на нас брачной метки, все равно чертовски пугающе быть изученными вдоль и поперек таким количеством анималия.

В их глазах одновременно и оценивающий расчет, и сильный, похотливый жар.

— Как тебя зовут, красотка? — воркует мне львица, одной рукой поглаживая свою длинную рыжую гриву, а другой таща за собой одного из своих