Рождество наступает все раньше - Валери Блок

– Мы собираемся повысить сбыт на восемь процентов, – сказал Барри.

– Gracias![4]Мне чертовски нужна помощь. – Тут он мягко переключился на формально-сентиментальную интонацию: – Всего самого наилучшего тебе и твоим близким в наступающие праздники.

Угу, угу. Барри прислонился к стенке лифта и закрыл глаза, пока закрывались двери. Звучали рождественские мелодии в оркестровой обработке, и от них в лифте становилось как-то светлее. Он почувствовал запах чистых теплых полотенец и замер. Казалось, запах исходил от невысокой полной женщины за пятьдесят, которой он никогда раньше не видел. Он снова закрыл глаза и глубоко вдохнул. Ему хотелось уткнуться в этот запах лицом. Когда она вышла, он чуть не побежал следом. Осталась только тень запаха. Когда двери открылись на его этаже, пропала и она.

Рождество наступило и прошло. У него были друзья. Можно было с ними увидеться, но еще лучше – обойтись без этого. Они бы все вслух жаловались, что приходится уезжать из города, а потом появлялись бы в Вестчестере или Фэрфилде, жмурясь от удовольствия, как сытые коты на солнцепеке. Они считали, что это он должен к ним приходить, сидеть, играть в ладушки с их детьми и обсуждать переделки во внутреннем дворике. Все это замечательно, если ты в подходящем настроении. В этом году у него такого настроения не было.

Барри оставил Джастин три сообщения, но она не перезвонила. Они явно ощущали время по-разному, но он поставил бы пятьдесят на пятьдесят, что с Винсом она так не играла. Чем она занимается в рождественский вечер? Ведь даже «Пэкер Брибис» явно отпустит ее домой в этот день.

Пиппа пришла накануне Нового года в колготках в цветочек, армейских ботинках на платформе и в огромном растянутом свитере. У нее был такой вид, будто она и не знает, что можно иначе. Вот бы провести ее по магазинам. Она бросила потрепанную сумку с книгами на диван и шмыгнула обратно к двери, ей нужно было в последнюю минуту купить еще несколько ингредиентов. Он пошел с ней, заняться все равно было больше нечем.

– Эл Симмс, – начал он, автоматически отметив джемы «Мейплвуд», пылившиеся на нижней полке в «Барзини'с».

– Стэн Хаббард, – отбила Пиппа.

– Хэнк Кроуфорд. – Это была игра, которую они сами изобрели, – «Гиганты джаза».

Пиппа низко наклонилась и вытащила с нижней полки банку «Солений Салли». Он повернулся к ней.

– Почему ты их выбрала?

– Они классные, – сообщила она, и Барри прижал руки к груди. – Мы всегда их едим. Твоя марка?

– Была. – Унизительно. – Ощущение было, как на передовой, – сказал он, указывая на кривой ярлычок. – Люди считают, что это небольшая семья в Беркшире, которая держит все в собственном подвале.

– Разве нет? – Она бросила в тележку коробку кукурузных хлопьев.

– Нет, «Мейплвуд Мехико» их миллионами закатывает.

– А что разладилось?

– Ничего. Мы покупаем продуктовую часть австрийского конгломерата, и вот это – один из их брэндов. – Барри указал на поблескивающие ряды «Шлегель саурс», растянувшиеся шеренгой в полтора метра на полке на уровне глаз. – Мои так называемые вышестоящие считают, что мы не должны конкурировать сами с собой.

– Бедная Салли, – вздохнула она и отправилась искать остальные продукты.

Барри медленно прошел к очереди в кассу. Сегодня утром, когда Райнекер одобрил ролик для запуска «Цезаря с беконом» по всей стране, он предпринял еще одну попытку спасти Салли.

– Верные покупатели! – умолял он с раскрасневшимся лицом.

Райнекер посмотрел на него поверх очков в стальной оправе. Это его не тронуло.

– «Цезарь» не даст тебе заскучать, – бросил он снисходительно.

Барри вышел злой, почему-то остро почувствовав себя евреем. Вот и еще год прошел. На встрече выпускников в Уортоне по случаю десятилетия выпуска Барри был ошеломлен, когда узнал, что многие из его одноклассников постоянно меняют работу, порхая из одной фирмы в другую с удивительной свободой. Он же принес клятву верности этой проклятой компании, а что если из этого ничего не выйдет?

Пиппа вернулась, одинокий лепесток кукурузных хлопьев прилип к ее свитеру, Барри расплатился, и они пошли домой вдоль по 89-й улице. Ему нравилось, когда она шагала рядом с ним и ее волосы пламенели оранжевым огнем предупредительного маячка пожарной машины. Он начинает влюбляться в нее? Или ему просто приятно сидеть до темноты, болтая с ней ни о чем?

В его подъезде парень Пиппиного возраста сел с ними в лифт и позвонил в дверь к разведенке.

– Компанию не составить? – ехидно крикнул Барри, когда та уже закрывала дверь.

– Тсс, – шикнула Пиппа.

– Эй, девчонка, как ты проводишь эту ночь? – пропел он.

И откуда только у него могла взяться мысль зайти к этой безмозглой, бессмысленной бабенке? А все-таки у нее свидание в новогоднюю ночь. Барри решил оставить отношения с Пиппой в рамках платонической дружбы, она очаровательный ребенок и великолепная повариха.

За ужином она рассказала, что из битлов ей больше нравится Джордж, что однажды она влюбилась в мечтательного ковбоя на фотографии с задней обложки «Rubber Soul», что в ее семье так часто ставили этот альбом, что конверт пришлось заклеивать со всех сторон. Барри был в дремотном экстазе от домашних равиоли и даже почти забыл про Джастин.

Пока разговор не свернул на Винса. Как будто Винс – вечная тема, общий знаменатель, и все разговоры в конце концов неизменно должны возвращаться к нему, как земное притяжение возвращает на землю брошенный вверх камень.

– Почему нам обязательно нужно о нем говорить? – раздраженно спросил он.

– Прости, – обиженно отозвалась Пиппа, – но разве это не опасно для здоровья? – Она вытерла кухонный стол.

– Конечно, опасно.

– То есть ты не думаешь, что так он растратит свою душу по мелочам?

– Если она у него есть. Но сначала я чокнусь. Она удивленно подняла глаза.

– Извини, – быстро сказала она, закончив обсуждение ловким броском губки через всю кухню. Губка аккуратно приземлилась в раковину. – Кольцо, – спокойно сказала она.

Пиппа была похожа на уютную тряпичную куклу, Барри хотелось сидеть с ней допоздна и смотреть на хрустальный шар.[5]Но Пиппа объяснила, что ей надо побывать еще на трех вечеринках. Ну, конечно. Где же Джастин проводит новогоднюю ночь? У нее определенно найдутся свои дела. С кем она ими занимается? Пиппа закончила убирать, но не уходила. Она неловко торчала посреди комнаты, пока он не сообразил, что должен ей денег. В девять сорок пять Барри лег в кровать, почитал про первый период падения популярности Черчилля в народе и про его хроническую депрессию. Уснул он в четверть одиннадцатого.