Дьявол, я пришла договориться! - Катти Карпо

‒ Кнопа! Ну чего ты опять делаешь? Прекращай уже гонять лысого!

Моя челюсть непроизвольно ползет вниз. С фантазией, господа и дамы, у меня проблем нет, так что живописные картинки выныривают в голове одна за другой. А буйство воображения у меня сдобрено еще и богатым опытом работы в магазине товаров для взрослых. В общем, картинки в голове рисуются, пардон, сочные…

Над каменным выступом появляется маленькая голова. Малюсенькие пальчики ложатся на каменную поверхность, а сверху ютится острый подбородок. Большущие глаза оттенка свежего салата выделяются на бледном лице, как блюдца из зеленого стекла на фоне дна водоема с чистейшей прозрачной водой. Локоны мальчишки похожи на скопище пушистых цыплячьих перышек, приплюснутых таким же, как у Фаи, шлемофоном — только в более миниатюрной вариации. Ребенок — по виду, лет пять-шесть, ‒ приподнимается на руках, и на обозрение выставляется джинсовый комбинезон цвета красных кораллов.

‒ Это Кнопа. — Марти небрежно хлопает ладонью по макушке мелкого.

Тот в знак приветствия приподнимает раскрытую ладошку, поджимает губы и в таком виде пытается улыбнуться. Получается настолько забавно, что я и сама едва удерживаюсь от улыбки.

Внезапно за Марти и Кнопой вырастает живая гора.

Двухметровый мужик щеголяет приплюснутым носом, ‒ скорее всего, некогда поломанным, а затем неправильно сросшимся, ‒ колючими глазками и блестящей лысиной. Могучее тело обтягивает белая майка, мышцы на руках напоминают сдавленные воздушные шары. Образ дополняют камуфляжные брюки с объемными карманами, черные берцы и лента, проходящая через левое плечо, с множеством креплений, удерживающих с десяток непонятных штукенций разных форм и размеров. Их я идентифицировать не могу, но интуиция подсказывает, что каждая из них громко шумит и способна много чего раздолбать.

А Марти уже вошел в раж.

‒ Это Свэн. — Он хлопает пальцами по мускулистой груди лысого мужика. — Наша маленькая шницелька.

Задираю голову, чтобы узреть крайнюю точку роста громилы.

По моему сугубо необъективному мнению, это не шницелька.

А целое шницелище!!

‒ Здрасте. ‒ Отчего-то я сиплю.

Джу от меня тоже далеко не отходит и испугано булькает что-то нечленораздельное, но крайне приветливое.

‒ Чаще мы зовем его Колибри, ‒ добавляет Марти, едва не сияя от восторга.

Точно. Наименование малюсенькой птички как нельзя лучше подходит огроменному парню с такими же громадными лапищами.

Думаете, я делюсь своим драгоценным мнением с окружающими? Как бы ни так!

Кнопа, наклоняющий голову то к одному плечу, то к другому, словно так удобнее меня рассматривать, издает звонкий смешок и полностью выпрыгивает из-за выступа.

Жух!

Маленькая ножка взмывает ввысь, и белая сандалька, усыпанная узорами из ромашек, летит в сторону. Мы с Джу как раз озадаченно провожаем взглядами обувку, когда Колибри-Свэн вдруг принимается активно шевелиться. Утробно вздохнув, мужчина расправляет плечи, скрипит мускулами и топает за сандалькой в середину зала.

‒ В этом весь Кнопа, ‒ хмыкает Марти. — Он обожает гонять лысого.

‒ Оу, ‒ понимающе выдыхаю я, смущенно рассматривая гладенькую черепушку Колибри.

Вот оно как… А у меня, получается, опять мысли не туда ускакали.

Ох уж эта Мила, ай-яй-яй. С другой стороны, ну эту милую Милу!

Вы видели этот ангельский патруль?!! Обалдеть же!..

Глава 20. СЛУЧАЙНОСТЬ И БАЛАНС

Хакер в шоуменском прикиде. Бабуся, взглядом давящая селезенки. Малолетка с наклонностями латентного эксплуататора. Громила с гранатами, базукой, предположительно нежной душой и хрупким внутренним миром.

И горячий красавец с эмоциональностью грецкого ореха.

Никого не пропустила?

Встречайте, ангельский патруль.

Или вот так.

А-а-а-ангельский па-а-атру-у-уль!

При этом жизненно необходимо раскинуть руки в стороны и скорчить вдохновленную рожу ‒ точь-в-точь как у Марти.

На некоторое время в пещере сохраняется тишина. Представленные граждане из местной правоохранительной системы выжидательно смотрят на меня. И это малость давит на нервы.

‒ Приятно познакомиться. — Прилепляю на лицо широченную улыбку и одариваю ею всех по очереди. — Тут, похоже, все на кураже…

‒ А-а-а-аж!!! — внезапно взрывается воплями шницелька Колибри. Корча страшную гримасу, мужчина глубоко приседает, выхватывает из ленты одну из своих подозрительных штуковин и, продолжая тянуть «ж-ж-ж», расставляет руки в стороны так, будто собирается в последующие секунды заключить кого-то в крепкие костедробящие объятия.

Оглушенная я застываю каменным изваянием.

Фая ловким колобком скатывается за валун. Кнопа, закрыв голову руками, дает деру на другой конец пещеры. А на меня набрасывается Эрий, опрокидывает на пол и прикрывает своим телом.

И только Марти остается на месте. Ну, и не на шутку прибалдевший от такой движухи Джу тоже.

‒ А что, сейчас моя очередь? — интересуется Марти, чьи интонации не теряют ни капли прежнего оптимизма. — Понял. Щас все будет.

Я выглядываю из подмышки котика, чтобы не пропустить ничего интересного. Не скажу, что от швыряния моей персоны на пол или от тесного контакта с крепким телом привлекательного юноши, мое чувство собственного достоинства хоть как-то страдает. Наоборот ‒ мой кругозор расширяется, самосознание обогащается новым опытом, мировоззрение приобретает дополнительную систему интересов… Короче, полапать такого красавчика ‒ это блеск, чума и крутотень!

Пока я наслаждаюсь пребыванием в консистенции блинчика, прижатого к сковороде лопаткой, Марти подходит вплотную к Колибри. Того уже основательно потряхивает.

‒ Тише, тише, котлетина, ‒ примирительно просит он, протягивая руку к кулаку мужчины. К тому, где зажата опасная на вид штуковина. ‒ Передай-ка мне эту игрушку.

Парень привстает на цыпочки и осторожно барабанит пальцами по кулаку Колибри.

‒ Ну же, здоровячок. Давай вернем обратно крышечку на эту коробочку.

«Что он делает?» ‒ шепчу я в ухо Эрия, которое у него, кстати, изящнее, чем у любой прекрасной барышни.

‒ Усмиряет Свэна. ‒ Котик голос не понижает. Он наблюдает через плечо за действиями Марти, а его волосы, игриво щекоча, гуляют по всему моему лицу.

‒ Усмиряет? ‒ Тоже повышаю громкость голоса, потому что Колибри, по всей видимости, не задевает то, что его публично