Там, где я тебя нашел - theoremI

Поттер терпеливо молчал, и Гермиона была благодарна ему, что он не расспрашивает о том, как давно она знает, что Офлам терял память. Возможно, Гарри осознавал, что ответ ему не понравится.

— Но неужели они обеспечивали их? — протянула она самый кричащий вопрос и дернула головой, будто сбрасывая навязчивые мысли. — Я хочу сказать… Люциус — он ведь богат. По-настоящему богат, понимаешь?

Поттер нахмурился, отведя взгляд в сторону.

— Да, но у меня нет ответа на этот вопрос. Я лишь пересказал тебе только то, что смог подслушать, — он пожал плечами и почесал затылок. — Кингсли попросил меня переправлять подобные сообщения Трэверсу и не поднимать панику.

Гарри сказал это с таким отвращением, что часть его передалась и Гермионе. Хотя ее желудок и без того сжимался от того, насколько все казалось противным. Она никак не ожидала, что Шеклболт мог пойти на такое. Да уж, власть развращает людей. Война прошла, а многое так и не изменилось.

— Я поинтересуюсь у Дадли, есть ли какой-то способ узнать, сколько существует фирма… а вообще, любая информация будет полезна.

— Спасибо, — слабо протянула Гермиона.

* * *

Прошло достаточное количество времени с того разговора, когда Гермиона поняла, что ее что-то беспокоит во всей этой истории… Откровенно говоря, беспокоило многое. Но было и что-то ещё, что волновало и напрягало… что-то ускользающее от ее понимания. Гермиона вновь и вновь проигрывала в голове беседу с Гарри.

Подслушанный Поттером разговор стал началом их расследования, и в конце концов, и она, и Гарри сломали головы, пытаясь отыскать доказательства причастности невыразимцев к «смертям» Пожирателей. Что еще волновало Гермиону — Кингсли активно замалчивал массовые смерти заключенных. А это целиком и полностью подтверждало его вину.

Причем, присмотревшись внимательно, Гарри выявил простую закономерность: исчезали мужчины, чьи семьи тоже находились под заключением, и спустя месяц те переводились в камеры с лучшими условиями. Ясное дело, что идти к Трэверсу не было смысла, если они не хотели оценить удобства этих камер в Азкабане лично. Но что-то делать было нужно.

Конечно, Гермиона не могла не соотнести одно с другим, вспомнив камеры Нарциссы и Драко и Люциуса Малфоя, который не был собой, когда она его встретила и узнала. Он явно участвовал в этом эксперименте. Но то, кем он стал сейчас… в этом не было его вины. Гермиона пыталась убедить себя, что Люциус, с которым она спала, к которому испытывала эти непонятные чувства, не был тем, кого она видела в конце войны.

«Он не виноват, — говорила она себе зажмуриваясь и качая головой. — Это чистая случайность. Мы могли вообще никогда не встретиться. Или, — Гермиона с ужасом думала об этом, — его мог увидеть и узнать кто-то другой».

Кто-то, кто сразу побежал бы к Трэверсу.

Гермиона закрывала лицо руками в такие моменты, а ее сердце замирало от страха за Люциуса, который сам не знал, в какой опасности сейчас находится.

Грейнджер поняла, что ее тошнит, когда в памяти всплывали его слова о том, что у него нет жены и детей. Он просто не знал об этом. И Гермиона пока не знала, что ей делать со всей этой информацией, обрушившейся на нее словно лавина. Скинуть правду на Люциуса вот так просто она не могла. И приняла решение, что сначала она и Поттер разберутся с этим делом, а потом… а потом она уже подумает, что делать дальше.

Конечно, после того, как Гарри открыл ей глаза и пазл сложился, она начала отдаляться от Люциуса. Гермиона просто не знала, как теперь смотреть на него, зная, что это чертов Малфой. Что у него есть жена и ребенок, ради которых он и пошел на этот шаг, вероятнее всего. Они продолжали переписываться, но Гермиона находила миллион причин, чтобы не встречаться. Плохое самочувствие, загруженность на работе, поездка к родителям…

Так продолжалось полторы недели, пока, наконец, ему это не надоело, и сидя поздно вечером над рабочими отчетами, Гермиона не услышала настойчивый стук в дверь. Нахмурившись и решив, что это не обязательно Гарри, а может быть, ее соседка-магла, она плотнее закуталась в махровый халат и открыла дверь. Если бы взгляд мог заморозить, она бы превратилась в ледяную глыбу.

— Люциус? — выдохнула Гермиона, делая шаг назад, чем он и воспользовался, войдя в квартиру и захлопнув дверь за собой.

Его серые радужки холодно скользнули по ее телу, словно проверяя, в порядке ли она, потом снова поднялись к лицу, встречаясь с карамельными. Но Люциус продолжал молчать, не говоря ни слова, и Гермиона начинала нервничать от его присутствия, от того, что он был так близко, от того, что поняла, как сильно соскучилась по этому мужчине.

— В чем дело? — наконец спросил он, сложив руки на груди и показывая, что без ответов он не уйдет.

Гермиона вздохнула, глядя на него и, развернувшись, прошла на кухню. После великолепного загородного дома с огромной столовой, в которой они ужинали, и кухни-гостиной в Лондонской квартире, приглашать его в свою кухоньку, которая по квадратам была меньше, чем ванная в любой из недвижимостей, принадлежащих Люциусу, было неудобно, но она надеялась, что у него хватит такта не морщиться от маленьких размеров комнат и того бардака, что вечно сопровождал ее.

Она молча сделала две чашечки кофе и поставила одну из них перед Малфоем, который все это время следил за ней, не проронив ни слова. Гермиона едва сдержала улыбку при мысли, внезапно промелькнувшей в голове, что Люциус в своем дорогом деловом костюме вообще не вписывается в общий интерьер. Она села напротив него и, отхлебнув ароматный напиток, посмотрела на Малфоя.

— Что я сделал не так? — ровно, совершенно лишенным эмоций голосом спросил он, когда понял, что Гермиона не планирует что-то говорить.

Ее пронзило чувство вины, и она лишь плотнее закуталась в халат, с мольбой глядя на него. Грейнджер действительно не знала, что сказать. Ни одна ложь не всплывала в голове, наверное, потому что она не хотела лгать ему.

— Люциус, — протянула Гермиона.

— О, пожалуйста, — он чуть скривился, глядя на нее, — не нужно вот этого взгляда… И лишних слов. Если ты жалеешь…

— Нет, — выкрикнула Гермиона, резко перебив его, и их взгляды встретились. — Дело не в этом…

Она снова замолчала, и он, раздраженно вздохнув, встал.

— Одно твое слово — и я уйду.

Малфой испытующе смотрел на нее, пока Гермиона лихорадочно пыталась сообразить… что? Как прогнать его? Или как оставить теперь, зная наверняка, кто он?