Женьшеневая карамель - Рия Ли

Закрадываются подозрения, что менеджер Чон стал таким надоедой, лишь с целью контроля. Теперь особенно не хочется с ним пересекаться. Если он посмеётся над ней, то Джи больше никогда не выйдет из дома.

И вот как в такой обстановке наблюдать за Ким Джинсо? Когда он стоит прямо между своим менеджером и телохранителем, кланяясь и улыбаясь собравшейся съёмочной группе. Сейчас как будто это единственная легальная возможность на него поглазеть. Потому что лишь один миллиметр вправо или влево, как можно напороться на острые взгляды его конвоиров.

Но пусть смотрят. Джи ничего такого в данный момент не делает. Она же не может завязать себе глаза или избегать Джинсо на площадке. Тут все пялятся — это не возбраняется. Он такой красивый — глаз не оторвать. Такой скромный и предельно вежливый — настоящий айдол. Скромно улыбается и смущается, когда его поочерёдно хвалят Хумин и Сындже. Эти недолгие полчаса, пока Хумин распинается о важности атмосферы в коллективе, а Сындже пророчит небывалый успех проекта, Джинсо скромно стоит в стороне с бокалом шампанского и постоянно сдерживает застенчивую улыбку — Джи обожает, когда он смущается.

А когда официальная речь заканчивается, и Хумин даёт добро на дегустацию закусок, Джинсо продолжает кланяться, повторяя слова благодарности, адресованные съёмочной группе.

В течении дня к нему периодически подходил кто-то из персонала и просил о совместном фото или автографе. И Джинсо был со всеми очень вежливым — даже когда отказывал в фотографии, ведь любая съёмка, помимо рабочей аппаратуры, на территории киностудии теперь запрещены. А когда к айдолу обращалась очередная девушка, держа в дрожащей от волнения руке его фото, коллекционную карточку или альбом, Джинсо сразу же смотрел на своего личного телохранителя, дожидаясь одобрительного кивка.

Не то, чтобы Тэджи вела счёт, но за съёмочный день Ким Джинсо удостоился внимания каждой женщины, имеющей допуск к павильону. От этого на душе Джи стало намного легче. Теперь она не чувствует себя «главной угрозой» для их шоу. Она считает, что уже достаточно зрелая и мудрая, чтобы не забывать о субординации и сдерживать свою внутреннюю фанатку-чупакабру — Хумин-оппа должен ей гордиться.

«Чтобы на работе, никакого «Хумин-оппа»! Там я твой начальник», — с такой напутственной речи Хумин и Шиву начали свою попойку перед первым рабочим днём Тэджи. Поэтому она экстраполировала это и на Джинсо: пока они на работе, то никакого айдола, кумира, самого желанного мужчины на планете. В этих стенах он — ведущий шоу Ким Джинсо, а Мин Тэджи — сценарист и не более. Никаких автографов — только, конечно, если он сам не предложит. А по теории вероятности это равно «невозможно в периоде».

После его отъезда, все охранники заметно выдыхают, а стафф набрасывается на закуски. Как же долго все пытались казаться адекватными — только ради Джинсо. Теперь же дерутся за мясные нарезки, как гиены. Со стороны это тоже выглядит как стадо.

А когда еды больше не остаётся, а остатки шампанского разливают по последним бокалам, толпа начинает рассасываться. Кто-то сразу едет отдыхать домой, а кто-то жаждет веселиться дальше, агитируя оставшихся отправиться то в ресторан, то в клуб, то в бар. Одна из стилисток, имя которой Тэджи в душе не знает, но с которой они столкнулись в дамской комнате, пригласила её в караоке. Но Хёк, кажется, не особо горит желанием составить ей компанию:

— Я не люблю петь, — наотрез отказывает он. — В караоке ходят только школьники и пьяные студенты.

— Какие школьники? Я люблю караоке, — обиженно выпячивает губу Джи.

— Ты можешь поехать с ними, я не обижусь, — улыбается он, кивая в сторону компании девушек, уже готовых к выходу. — Я слышал, как Хумин говорил что-то про клуб. Я бы лучше потанцевал.

По правде говоря, Джи не очень хочет идти в караоке без Минхёка. Этих девушек она не знает, так что выбор даётся ей легко.

— Спасибо за предложение, — она подходит к ним, чтобы извиниться. — Но, к сожалению, я откажусь. Как-то нет настроя на караоке, может, в другой раз? — предлагает она, хотя понимает, что больше её никуда не позовут.

— Жаль, конечно, — хмыкает одна из них. — Будет весело.

Интересно даже, в караоке будут петь песни только Ким Джинсо или ещё чьи-то? Потому что половина из собравшихся в караоке дам подходили в Джинсо за автографом в течение дня дважды — Джи запомнила их лица, но не имена.

— Ты с нами? — тут же интересуется Сындже, как только Тэджи возвращается к Минхёку.

— Естественно, — отвечает вместо неё Минхёк, прижимая к себе Джи за плечи.

— Отлично, — в карих глазах Сындже уже вспыхивают огни вечерних улиц Сеула. — Хумин и Тэхён не пили, поэтому они нас отвезут. Мы как раз должны поместиться в две машины.

Погодите, ни о каком Тэхёне речи не шло. Но, кажется, ни Минхёк, ни Сындже сейчас не примут отказа. А девушки уже уехали в караоке без Тэджи.

— Чур, я еду с Хумином, — бронирует место она, залпом допивая бокал шампанского и надеясь, что на этом казусы уходящего дня закончатся.

* * *

Время уже перевалило за полночь. Изначально Тэджи не планировала много пить — зарплата ещё нескоро, да и завтрашний рабочий день никто не отменял, а жаль. Но когда выяснилось, что Чон Сындже решил устроить аттракцион невиданной щедрости и угостить всю компанию выпивкой, Джи тут же ломанулась к бару за виски с колой. Хочет он покрасоваться перед остальными или же делает это лишь по доброте душевной — какая разница? Ведь чтобы наконец-то расслабиться, Мин Тэджи мало пары бокалов шампанского, которые она выпила на фуршете — нужен допинг.

И спустя несколько часов безудержных танцев с Хумином и Минхёком, а также бесчисленного количества выпитых коктейлей, Тэджи уже с трудом держится на ногах — соображает тоже с трудом. Продолжает танцевать, будто по инерции, но и курица с отрубленной головой тоже ещё пару минут может бегать.

— Подружка, тебе стоит присесть, — предлагает Хумин, стараясь перекричать техно-музыку.

И в какой момент он проглядел, что подруга собирается пересечь рубикон своих возможностей? За эту оплошность она отдавливает ему обе ноги.

— Это моя любимая песня! — игнорируя его предложение, она продолжает прыгать, абсолютно не попадая в такт музыки. А руками-пропеллерами то и дело пытается заехать Хумину по лицу.

— Как и каждая предыдущая, — подмечает Минхёк, подхватывая Джи под левую руку. —