Лицо с обложки - Юлия Белкина

Покончив на сегодня с расследованием, я опустила «забрало» сейфа, протерла его углом халата. Никаких отпечатков пальцев. В моих жестах появилась вороватая оживленность. Этот сейф мне пока не по зубам, зато маленький зеркальный шкафчик научилась открывать!

Ну, гад, держись!

Я вытащила из-за корсета коробку с «бадами», которыми Катю снабжал Манфред. Биологически активная добавь — чудное средство похудания! Согласно рекламе, растворяется во всех жидкостях, не имеет вкуса и запаха, гарантирует потерю аппетита и позволяет за месяц сбросить до семи килограммов лишнего веса. Умирая от хохота, я щедро подсыпала коричневых капсул во все открытье лекарства, затем распатронила штук двадцать (внутри — белый порошок!) и высыпала в коньяки, в средство для полоскания рта, в капли для носа… Результат проверяла на свет. Чудно! Оставшимися «бадами» распорядилась так: высыпала из капсул Раймана экстракт акульего плавника, а вместо него засыпала туда порошок для похудания. Пусть нажрется!

Ты пожалеешь, Йорг Райман. что не считал нас за людей!

… Выйдя из кабинета в холл, я замерла, прислушиваясь. Тишина. Мертвый час… С шести утра до полудня в нашем замке вампиров самая глухая ночь…

Заглянула в комнату Лоры, но девушки там не оказалось.

Это плохо. Если хозяин не захотел портить интерьер, значит, с Лорой дела обстоят хуже, чем я надеялась.

Я поднялась на верхний уровень квартиры. Там расположен карцер, он же бывший чулан для хозяйственных нужд. Дверь карцера открыла той же пластиковой картой, что и кабинет Раймана.

Лора лежала на полу, на матрасе, лицом вниз, накрытая старым пледом. Не повернула головы, не посмотрела, кто вошел. Я присела рядом с ней на корточки, погладила ее по голове. Лора разлепила глаза, посмотрела на меня… Ничего не сказала. На лице следов истязаний не было видно, но, когда я попыталась приподнять плед, Лора вцепилась в него ногтями, замотала головой:

— Не надо, не смотри.

И снова уткнулась носом в матрас.

Я легла рядом с ней на пол, обняла одной рукой за шею, зашептала в самое ухо:

— Прости, но так надо было! Сама виновата, зачем ты мне поверила? Я же говорила, предупреждала: не верь, мне тоже не верь! Ну прости, слышишь? Ничего страшного с тобой он не сделал. Подумаешь, чуть-чуть поболело. Поболит и перестанет, до свадьбы заживет! Зато теперь мы отсюда выберемся, слышишь? Я тебе все расскажу. Думаешь, я не могла бы так убежать, как ты? Сто раз могла, и этот план самым первым придумала. Эй, посмотри на меня! Лора, посмотри на меня!

Опа повернула голову, посмотрела пустыми от слез глазами. Она так много пережила за эту ночь, что уже не могла выжать из себя ни капли эмоций.

Глядя на нее, я заплакала:

— Ну прости меня, пожалуйста, прости! Мне нужно было кого-то подставить. Не потому, что тебя не жалко, глупенькая! А потому, что Райман тебе ничего плохого не сделал. Ну побил немного. Замужем хуже бывает! Зато скоро мы отсюда уйдем богатыми и свободными, слышишь?

Я стала нашептывать ей, как мы вырвемся из этого логова, как поедем на самый шикарный курорт, на острова, где никого-никого, только океан и пляж, на Сейшельские острова, на Арубу… Куда захотим! Будем загорать, купаться. Или в Венецию отправимся, в Рим, в Париж, пройдемся по самым шикарным магазинам.

— Вернешься домой — роскошная дама, гора чемоданов, родителям — подарков миллион. Купишь себе дом или квартиру, что захочешь. Райман нам за все заплатит! Я не хочу уходить жертвой, слышишь? Я отсюда выйду только с деньгами. Этот гад мне много задолжал, он заплатит за каждую минуту, что я здесь провела.

Лора слушала меня с закрытыми глазами. Губы чуть дрогнули в улыбке, но из-под ресниц выкатилась слеза, побежала по щеке, капнула мне на руку.

Я затрясла ее:

— Не плачь, только не реви? Скоро ты выйдешь отсюда живой, красивой и богатой. Веришь мне? Я тебя не оставлю, мы вместе выберемся, клянусь. Веришь?! Только не плачь?

Глава 4. КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ

Но Лора и не плакала.

В ней что-то надломилось в ту ночь. Она перестала быть прежней Лорой и стала другим человеком. Каким? Этого она и сама не могла бы сказать.

Зоя принесла ей свежевыжатого апельсинового сока, потом протерла ее раны на спине оливковым маслом, намазала болеутоляющей мазью избитую спину. Лора не произнесла ни слова: ни упрека, ни благодарности. Она не плакала, ни о чем не думала.

Когда Зоя ушла, Лора вытянула из-под одеяла свою руку и посмотрела на нее. Это была не ее рука. Она рассматривала ее с удивлением, поворачивала, шевелила пальцами, не понимая, как это может быть — не ее рука, не ее тело?

Весь этот и следующий день, и еще много-много дней подряд Лора провела в карцере.

Наступил и прошел Новый год. В квартиру приходили и уходили «гости». Лора вслушивалась в звуки шагов внизу, голоса, звуки рояля, плеск воды. По утрам Зоя тайно навещала ее, приносила еду, утешала, говорила с ней, но Лора молчала. Не понимая, зачем нужны слова, если и так все ясно?

И каждый вечер ее посещал Райман. Каждый вечер незадолго до приезда хозяина, Май приносила Лоре таблетку, похожую на красную фасоль, и заставляла Лору ее проглотить. Через некоторое время Лора заметила, что ждет, когда на лестнице послышатся шаги Май и дребезжание стакана о металлический поднос.

— Не глотай колес, прячь под язык, потом выплевывай, — учила ее Зоя.

Лора молча кивала, соглашалась, но фасолину все же проглатывала.

После таблетки на душе становилось легко и весело. Из тела уходила боль, оно становилось податливым, чувствительным, гуттаперчевым, как у гимнастки.

Райман однажды в разговоре с Май похвально отозвался о ней:

— У нашей малышки прорезываются зубки!

Похвала польстила Лоре. С тех пор она старательно и послушно выполняла все команды хозяина. Ей хотелось, чтобы Райман ее хвалил. Она всегда хотела всем нравиться, чтобы все ее любили. Она очень боялась кому-то не угодить. Больше ее не били. И вскоре Май позволила Лоре вернуться в свою комнату.

Постепенно Лора оправилась и стала прежней, веселой общительной глупышкой. Но за Зоей хвостиком она уже не ходила. И о том, что чувствует и переживает, не рассказывала, Зоя и не спрашивала. У каждой из них появилась «серая зона», закрытая для любопытного постороннего вторжения. В эту «серую зону» никого не хотелось впускать, как в потайную комнату Синей Бороды.

Зоя больше нс