Друг отца. Под запретом - Джулия Ромуш

Я вытягиваю ноги на капоте его машины, опираясь спиной на лобовое стекло. Поза максимально расслабленная. Хорошо, что я решила избавиться от тесной юбки и сменила её на джинсы.

— Откуда ты узнал об этом месте? — спрашиваю, внимательно оглядываясь вокруг. — Здесь просто невероятно красиво.

Гордеев, стоящий рядом, лениво скользит взглядом по водной глади, затем переводит его на меня. Видно, что это место он нашёл неслучайно. Его с ним что-то связывает.

— Мы с пацанами в детстве приходили сюда покурить, — говорит он с лёгкой улыбкой. — Нашли место, где нас никто не мог найти, — добавляет он, скрестив руки на груди.

Я не могу удержаться от смеха. Представляю себе маленького Артёма, который, прячась от всех, делает свои первые затяжки, морщится от табачного дыма, но не сдаётся из принципа.

— Артём Юрьевич Гордеев был непослушным в детстве? — с лёгкой насмешкой тяну, пытаясь представить его маленьким хулиганом.

В ответ он фыркает, но на его лице мелькает настоящая улыбка, а не та, которую он обычно демонстрирует окружающим. Значит, он привёз меня в важное для него место? С приятными для него воспоминаниями.

— Держи свой бургер, — говорит Гордеев, протягивая мне коробочку, от которой так вкусно пахнет, что я тут же начинаю сглатывать слюну. — Ты мне весь мозг им вынесла.

— Если ты надеешься этим меня заткнуть, то у меня для тебя плохие новости, Гордеев, — фыркаю в ответ, но мои руки уже тянутся к коробке, а глаза непроизвольно блестят от предвкушения.

— Я прекрасно знаю, что с набитым ртом ты трещишь ещё больше, — Артём ухмыляется, а я смеюсь в ответ.

Эта перепалка будто снимает напряжение, которое непонято какого хрена меня не покидало. Но лёгкий жар всё равно пульсирует где-то внутри, особенно после того, что происходило в последние несколько часов.

"Ты это... не провоцируй. Нам бы восстановиться" — жалобно просит внутренний голос. Да, нужен небольшой перерыв. Так что шуточки про возраст и что Гордеев уже не в силах тянуть молодую кобылку, я оставлю на попозже. А то дошучусь, что ноги сдвигаться перестанут.

Я снимаю крышку с коробки, из которой доносится ещё более насыщенный аромат. Тройной сыр аппетитно стекает по краям котлеты, его золотистая корочка кажется идеально прожаренной.

"Вот оно, настоящее счастье!"

— Итак, Артём Юрьевич, вы были непослушным ребёнком? — спрашиваю я, осторожно откусывая кусочек от бургера.

— В переходном возрасте я был отвратительным подростком, — неожиданно серьёзно отвечает Гордеев. Его взгляд устремлён на озеро, а в голосе звучит что-то, чего я раньше не замечала. Возможно, сожаление? Или даже лёгкая горечь? — Маме нужно поставить памятник за то, что она не отдала меня в военное училище, — добавляет он с усмешкой, но я чувствую, что в этих словах больше, чем просто шутка.

Я слегка прищуриваюсь, рассматривая его. Гордеев сейчас совсем другой. Рубашка с закатанными рукавами, расстёгнутыми пуговицами на груди, галстук валяется где-то на заднем сиденье машины. Он выглядит расслабленным.

— Вот это поворот, — говорю я, пытаясь разрядить обстановку. — Значит, Артём Юрьевич был не только примерным учеником, но ещё и хулиганом?

Гордеев усмехается, открывая свою коробку с бургером.

— Я никогда не был примерным учеником. Учиться было всегда скучно. И быть послушным тоже, — произносит он, бросив на меня быстрый взгляд.

— И чем же вы таким ужасным занимались? — спрашиваю, чувствуя, как внутри разгорается любопытство.

Он молчит, откусывая пару раз, а затем слегка откидывается назад.

— Мы с друзьями постоянно искали неприятностей. Драки, прогулы, мелкие хулиганства... — говорит он с лёгкой ухмылкой.

— Это объясняет твои лидерские замашки, — отмечаю с улыбкой.

— Возможно, — Гордеев внимательно меня рассматривает. Этот взгляд... Он такой откровенный, что я чувствую, как внутри всё переворачивается. — В этом месте я оказывался чаще всего, когда в моей жизни что-то менялось.

Закусываю губу. Я неглупая. Я всё прекрасно понимаю. Я переступила красную черту. Зашла на запретную зону. Если первый наш секс можно было отнести к случайной интрижке, то сейчас уже всё. Начинаются отношения, которые непонятно к чему нас приведут. Мне даже спрашивать его не нужно, что между нами. Он чётко мне всё сказал у стены, а я приняла правила.

— А сейчас? — не выдерживаю я паузы. — Всё летит к чертям?

Его лицо на мгновение становится серьёзным. Гордеев поворачивается ко мне, откладывает коробку и отвечает:

— Сейчас я вляпался сильнее, чем мог себе представить, Таисия.

— Но последствия симпатичные, да? — Кокетливо произношу.

Гордеев откидывает голову назад и заливается громким смехом.

* * *

Поправляю сумочку на стуле и всячески вид делаю, что не замечаю взгляда подруги. Ирка уже как может глаза выпучивает, чтобы дать понять, что она хочет обсудить моё слишком довольное выражение лица.

— Ты булочку будешь? Или только кофе? — Бросаю быстрый взгляд на подругу. Даже до трёх досчитать не успеваю, как Ирка взрывается.

— Какая к херам булочка?! Рассказывай!

Ничего от неё не скроешь. Да если бы я и хотела, то не смогла бы. Улыбка с лица совершенно не сходит. И виноват в этом один человечек! Его фамилия на "Го" начинается. Догадались?

— Что? — Ресницами хлопаю.

— Почём зубы нынче продают?! Ты же явно их всему универу решила прорекламировать! — Ирка тут же с сарказмом в ответ выдаёт.

— На виниры я ещё не насобирала. — Грустно вздыхаю.

— Ну, может, кто оплатит. Например, тот, кто мне звонил посреди ночи и просил тебя перед отцом прикрыть?

Я тут же глаза округляю. А вот это я впервые слышу, но я и подругу несколько дней не видела. С инцидента в гостинице и не виделись.

— Не поняла.

Теперь Ирка улыбкой сверкает и на спинку стула откидывается. Вот сучка, намекает, что в игру вдвоём играть будем.

— Кое-кто... Кто здороваться не считает нужным, о просьбе в указательном тоне просит. Ещё и угрожает на вернячок, чтобы закрепить сделку.

Конечно, для меня было странно, что отец лишних вопросов не задавал после того, как я дома не ночевала. Конечно, я брякнула на автомате, что у Ирки была. Он кивнул и всё. А, оказывается, один адвокат подстраховался? О моём алиби позаботился?

Я вздыхаю и пальцами виски массажировать начинаю.

— Начнём с плохих для тебя новостей, — выдаю подруге, — я больше не пью!

Стаканчик с кофе к губам подношу, глоток делаю.

— Залетела?! — Ирка так громко это кричит, что на нас половина буфета оборачивается. Я же давлюсь кофе и начинаю громко кашлять.

— Ты совсем?! — Шиплю на подругу откашлявшись. Злобным взглядом стреляю.

— Ну это первое, что в голову пришло, — Ирка плечами пожимает