Сильверсмит - Л. Дж. Кларен

Они добродушно засмеялись, а я напряглась и краем глаза заметила, что Смит тоже. Он уже поел — стоя, к слову, — и теперь, опершись о дверной косяк, держал в одной руке керамическую кружку. Его пристальный, тяжелый взгляд, как всегда, был прикован ко мне.

— Мы хоть знаем, какая у меня сила? — Я сложила руки на коленях, едва удержавшись от желания добавить: если она у меня вообще есть. Но… я устала звучать как пессимистка. Это ведь тоже выбор — мыслить так. И пусть я боялась, злилась и искренне сомневалась, что смогу одолеть хоть кого-то из них в честной драке, не говоря уже о том, чтобы освободить свой народ от Молохая, — я сделала выбор надеяться. Или хотя бы притворяться.

— Кристабель ничего конкретного не говорила, — ответил Финн. — Лишь то, что она должна быть дана Сельвареном.

— Ты найдешь ее, когда будешь готова, — Смит сделал глоток из кружки и коротко, твердо кивнул. Вечно мой наставник — сдержанный и уверенный.

После ужина мы легли пораньше, чтобы отдохнуть перед первым днем пути. Каз и Финн заняли другую спальню, Эзра устроился на диване. Где спал Смит, я так и не поняла.

Вряд ли на полу.

Нервы и тошнота разбудили меня задолго до восхода. Джемма крепко спала еще часа два, а я следила за подъемами и падениями ее грудной клетки, чтобы не сойти с ума. Для нее это было не больше, чем следующий этап нашего пути, она привыкла к дороге. Даже к одиночеству. Она не была особо привязана к этому месту. Пещеры Уинтерсона были ее настоящим домом.

И несмотря на то, что я упорно гнала прочь нависающее чувство страха, мне нужно было надеяться, что они — эти Пещеры и эти люди — смогут стать и моим домом тоже.

Я тихо села на край кровати, пока Джемма заплетала мои серебристо-блондинистые волосы в косу, доходившую до поясницы.

— Как ты себя чувствуешь? — ее голос был намеренно мягким, осторожным.

— Не помню, чтобы когда-нибудь покидала это место, — я сжимала и разжимала пальцы, будто пытаясь найти в этом хоть немного покоя. — Кажется, я была здесь всегда, но… была ли я здесь до того несчастья?

— Насколько мне известно, да, — ответила Джемма, подтянув резинку внизу косы. Она спрыгнула с кровати и встала рядом. — Если бы все зависело от меня, ты с самого начала жила бы с нами в Пещерах, а не сидела тут, словно пленница. Элоуэн в глубине души добрая. Филипп и Оливер тоже были добрыми, и я знаю, что ты их любила. Я просто… не думаю, что твое место было здесь, — она вздохнула и покачала головой. — Но Симеон всегда поступает по-своему.

Я посмотрела в ее теплые карамельные глаза и задумалась, не чувствовала ли она то же самое, пока жила здесь? Не приходилось ли ей сдерживать свое мнение? Может ли ее мнение помочь мне?

— Все устроится, — уверила она, сжав мою руку, затем закинула сумку на плечо и вышла из комнаты. — Симеон знает, что делает.

Меня раздражала их вера в Симеона, но имела ли я право порицать? Мое доверие к наставнику мало чем отличалось от их слепой преданности.

Я провела пальцами по лоскутному одеялу цвета марон8 и фиалки подо мной, вспомнив, как укладывала Оливера спать и водила пальцем по цветочным узорам на его спине, потому что это его успокаивало. Моя сумка была собрана скромно — к вещам в этом доме я привязалась мало. Каз понесет большую сумку с провизией. Финн — запасное оружие. У меня же одежда, фляга с водой и туалетные принадлежности. Без лишних раздумий я скинула одеяло с уже заправленной кровати и туго уложила в рюкзак. Это была та вещь из этого дома, которую я позволила себе взять. Практичная, согревающая.

Тонкий слой снега, что лежал несколько дней назад, растаял. На этот раз мертвый травяной покров поляны почти высох, только легкий иней здесь-там, и небо было свободно от тяжелых туч. Я захотела принять это за знак. Может, боги были на нашей стороне.

Мы завтракали в тишине. Все, кроме Смита, были слишком заняты тем, чтобы исподтишка наблюдать за мной, словно оценивая мое настроение взглядом, вместо привычных шуток и обмена репликами. Их забота была искренней, но я чувствовала себя ребенком, у которого умерла собака, а вся семья лишь ждет, когда он разрыдается.

Живот крутило, когда мы вышли из дома и прошли через поляну. Я остановилась на краю леса спиной к остальным, которые пошли дальше. Только Смит задержался, когда остановилась я.

Мои беглые воспоминания все еще были связаны с тем домом: радостные, ужасные, что-то между — все. Пока тот дом стоял, у меня была возможность вернуться. Спрятаться. Но я так чертовски устала прятаться, морить голодом тело и душу. Даже если это означало шагнуть прямо в неизвестный мир.

— Я хочу его сжечь, — сказала я ему. — Весь до основания.

Он лишь кивнул в знак молчаливого понимания, затем снял рюкзак с плеча и порылся в нем, пока не достал две полные бутылки прозрачного спиртного.

Мне стоило усилий не спросить, зачем он носит их с собой, казалось лишним, невежливо лезть в чужие дела.

Он откупорил одну из бутылок, подошел к дому, распахнул дверь и исчез внутри. Спустя мгновение по поляне прокатилась дробь разбитого стекла. Даже ледяной, хлещущий ветер не сумел заглушить этот резкий звук.

Он выскочил через заднюю дверь и направился к амбару. Засунул тряпку в наполовину пустую бутылку, поднес к краю пламя спички и метнул внутрь. Стекло разлетелось, пламя взвилось вверх. Сухое сено и старые доски загорелись мгновенно.

Позади раздался вздох Джеммы. Эзра выругался, Каз и Финн промолчали, и этим все ограничилось. Может, они понимали, что мне это было необходимо. Любому, кто пытается вырваться из ловушки, это было бы необходимо. Когда-то это место было домом, но чаще — тюрьмой.

Я смотрела, как Смит на ходу готовит еще одну бутылку и тряпку, направляясь ко мне. Узнала их: бутылка с кухни, тряпка из старых запасов Филиппа. Я ожидала, что он сам подожжет и кинет, как сделал с амбаром, но вместо этого он вложил все это в мои руки, дал горящую спичку и произнес глубоким, ровным голосом:

— Тогда сожги.

Глаза мои расширились от огня, пляшущего на кончике спички. Жар, свет, пламя. Я подожгла тряпку и, прежде чем она успела обжечь пальцы,