Дом на берегу счастья - Фиона О’Брайан

обычные семейные будни, и вскоре Эвелин обнаружила, что у ее дочери колики и что она мало спит. А еще – что из-за младенца в доме у нее, Эвелин, совершенно не остается времени на саму себя. Она настояла на том, чтобы Крис взял няню, и, когда та успешно поладила со своей подопечной, Эвелин испытала пьянящее чувство облегчения. Она решила больше не заводить детей, и Крис охотно пошел ей навстречу. Он был страшно рад, что его жена стала, как прежде, счастливой и радостной и что они снова могут окунуться в светскую жизнь.

Ко всему прочему, Полин оказалась весьма некрасивой девочкой – своей неженственной внешностью она была обязана отцу, – и это еще больше оттолкнуло от нее Эвелин. Да и вообще, у нее не было охоты возиться с детьми. Свой долг она уже выполнила, когда родила Полин.

Из одинокого ребенка Полин постепенно превратилась в угрюмого, непокорного и совершенно невыносимого подростка, и Эвелин категорически отказывалась признавать, что сыграла в этом какую-то роль. Вот почему она старалась по возможности не думать об этом. Одна мысль о том, что спустя тридцать лет Полин вернется в Дублин и будет за ней ухаживать, вызывала у Эвелин нервную дрожь.

Из всех возможных вариантов лучшим представлялся приезд Труф. Эвелин села прямее и поправила шаль. Оставалось надеяться, что Труф пошла не в мать, в противном случае Эвелин просто отправит ее восвояси.

– Мора, будь добра, подай мне зеркало, оно на туалетном столике. И еще, пожалуйста, одну из моих помад. Думаю, лучше взять розовую.

Когда доктор Эд привез Эвелин из больницы на своей машине, в холле уже собралась небольшая толпа встречающих. Там был весь дом, кроме Брюса и Стеллы, которые уехали на работу.

Доктор Эд и Рори помогли ей доковылять по лестнице наверх, и, войдя в свои апартаменты, она обнаружила, что на столике в эркере ее ждет чудесная цветочная композиция. Все это было ужасно трогательно.

Мора сказала, что может остаться и поухаживать за ней, пока не приедет Труф. Эвелин была не в восторге от этой идеи, но ей пришлось напустить на себя любезный вид и согласиться, потому что иначе некому будет впустить Труф в апартаменты. Учитывая, что за эти пять лет Эвелин и Мора проводили очень мало времени в обществе друг друга, прошедшие сорок пять минут можно было назвать их личным рекордом.

Эвелин принялась подкрашивать губы и поправлять красочное ожерелье из искусственных камней у себя на шее. Краем глаза она поглядывала на Мору. Та смотрела на нее с плохо скрываемым отвращением.

– У тебя все в порядке, Мора? – Эвелин замерла, остановив помаду возле губ. – Может быть, что-то случилось?

– Нет, ничего. – Мора натянуто улыбнулась. – Что у меня могло случиться?

– Тебе вовсе незачем оставаться здесь. У меня все хорошо. Вскакивать и бегать по комнате я не собираюсь. Моя внучка прибудет с минуты на минуту, я уверена, у тебя есть дела поважнее.

– Я сказала доктору Эду, что останусь здесь, пока девочка не приедет. – Мора упрямо вздернула подбородок.

Просто мурашки по коже! Эвелин страшно злило, что Мора упорно называла Труф «девочкой»! Даже не «вашей внучкой» – «девочкой»! Ее так и подмывало напомнить, что у «девочки» вообще-то есть имя, но она вовремя прикусила язык. Ни к чему доставлять Море лишнее удовольствие и показывать, что той удалось-таки вывести ее из себя.

Глава 13

Был полдень. Труф неторопливо брела по набережной в сторону дома, где жила ее бабушка. По дороге она зашла в кафе «Дружеский стол», примостившееся среди художественных магазинов, и, заняв столик, стала проверять сообщения. Одно было от Полин: она желала дочери удачи и просила при первой же возможности перезвонить ей. Одно от подруги и коллеги. И еще одно от Джоша.

Если мои расчеты верны, ты уже должна быть в Ирландии. Приятно тебе провести время и береги себя! Если что, не стесняйся, можешь дергать меня в любое время дня и ночи. Передай бабушке, что я с нетерпением жду встречи. Целую!

Труф прекрасно понимала – или, по крайней мере, допускала, – что Джош хочет как лучше. Что он пытается ее подбодрить. И все же тон сообщения рассердил ее. Во-первых, она просила ее не трогать, а во-вторых, хотя Джош уверял, что просто беспокоится о ней, было очевидно: он воспринимает ее уход как вызов и отнюдь не собирается мириться с тем, что они больше не пара. Это и злило больше всего.

Что ж, он может тешить себя какими угодно фантазиями – она им потакать не будет. Между ними все кончено – в любовном смысле. А если он продолжит ее доставать, то и в дружеском тоже, хотя Труф очень этого не хотелось. Конечно, Джош – умный человек, интересный собеседник, профессионал своего дела, и им когда-то было хорошо вместе. Но недавние события пролили свет на более неприглядную сторону его характера, и Труф поняла, что Джош вовсе не такой, каким казался.

Его последнее сообщение только подтверждало ее правоту. Будь у Джоша хоть капля – ладно понимания! – сочувствия к тому, как на нее повлияла травля в Интернете, он бы не стал ей ничего писать. Тем более что она специально попросила этого не делать. А что касается «встречи с бабушкой»… Не сказать, чтобы это ее очень удивило. Одним из достоинств Джоша была его необыкновенная настойчивость. Однако она полезна, только когда ты произносишь речь в зале суда или ведешь перекрестный допрос свидетеля, а для отношений она не годится.

Труф не хотела, чтобы ее доставали, как бы мило это кто ни делал. На нее и так уже набросилась толпа разъяренных троллей – не хватало ей в эту компанию еще и недовольного бывшего. К тому же Джош, когда надо, мог быть очень обаятельным. Наверняка ему не составит труда обвести Эвелин вокруг пальца. Что ж, она позаботится о том, чтобы их встреча не состоялась. Он даже ее маму сумел очаровать, а ведь Полин не из тех, кто легко доверяет мужчинам.

Ей вдруг стало неуютно и тесно, словно стены кафе начали давить на нее, и она решила, что возьмет остатки кофе с собой. Выйдя на улицу, она продолжила свой путь, хотя на душе у нее все еще скребли кошки. «Успокойся, – велела она себе. – Ты что, не знаешь Джоша? Он просто не привык так легко сдаваться, вот и все. В глубине души он джентльмен, и сталкерить он тебя