Ты предал нашу любовь - Полина Рей

Забрав вещи, поднялась со скамейки и отправилась домой. Ощущение гештальта, который закрою уже вот-вот, придавало мне сил. Моя новая квартира, в которую я вложу средства от поделенного с Максом пополам жилья, вскоре вообще станет конфеткой.

А большего мне пока и не нужно.

С Загорским в последнее время мы почти не виделись. Этот факт меня, конечно, не сильно расстраивал, но когда Дэн появился на пороге моего дома, серьёзный и в то же время в лихорадочном возбуждении, я испытала чувство странной радости. Он помотал головой, когда я открыла дверь шире, предлагая ему зайти, облокотился плечом на дверной косяк и сказал:

– Если нет никаких планов на ближайшие три дня, бросай в сумку зубную щётку и поехали.

Эти слова были произнесены таким уверенным тоном, что я даже кашлянула, подавившись ответом, готовым сорваться с губ.

– Даниэль, ты меня удивляешь, – призналась, уже чувствуя, что мне нравится эта бесшабашность, с которой Загорский предлагал мне вот так просто сорваться в неизвестном направлении. – Куда хоть зовёшь? – всё же решила уточнить.

И нет, я не собиралась никуда ехать… ещё минуту назад. А сейчас вдруг задала себе вопрос: а почему бы и нет, Варя?

– Это сюрприз. Всего на пару дней. Если решим задержаться – на три, – ответил Даниэль.

Я вскинула брови.

– Тогда щёткой не обойтись. Но вообще так не делается.

– Как?

– Нельзя падать на голову человеку посреди вечера и увозить его бог знает куда.

– Можно.

Я поджала губы, борясь с желанием улыбнуться. Уверенность Загорского в том, что я соглашусь, в некотором роде забавляла. Потому что я действительно собиралась… не отказываться.

– Заходи, – сказала Дэну. – И дай мне несколько минут на сборы.

Через пару часов, когда пейзаж, пролетающий за окном, убаюкал меня и я уснула, сидя рядом с Даниэлем в его машине, меня разбудило какое-то странное чувство.

Словно кто-то протянул ко мне руку и ласково коснулся лица, убирая локон волос. Улыбнувшись, я потянулась за этим ощущением, но очень быстро сообразила, где именно и с кем рядом нахожусь.

Трасса, по которой мы ехали куда-то, казалась мне совершенно однообразной. Я зевнула и, выпрямившись в кресле, спросила у Загорского:

– Может, всё же скажешь, куда меня везёшь?

И получила ответ, который пригвоздил к месту:

– Мы едем к твоему отцу, Варя.

Если бы глаза у людей могли выпадать, мои бы в данный момент не просто сделали это, но и больше бы никогда не вернулись на положенное место.

– Это не смешно, Дэн… – просипела я приглушённым голосом.

Клянусь, я бы не восприняла настолько остро нашу поездку, скажи Загорский, что он, например, похитил меня и теперь везёт, чтобы держать в пожизненном рабстве. Но то, что он сделал и куда мы направлялись в данный момент… Это было за гранью добра и зла.

– Я не шучу, Варь.

Он совершенно спокойно взглянул на часы на приборной панели – или куда там ещё? – и продолжил:

– Через пару минут заправка с кафешкой. Остановимся и выпьем кофе. Насильно тебя никуда не потащу, конечно, так что если захочешь вернуться в Питер – вызову такси. Но я надеюсь, что ты меня выслушаешь и мы отправимся дальше.

С моих губ тут же едва не сорвался протест. Не собиралась я никуда ехать! До сих пор, даже не нужно было напрягать для этого память, в голове звучали жёсткие и жестокие слова отца. Он отрёкся от меня, когда я заявила, что хочу прожить свою жизнь. И я буду последней, кто приползёт к нему для примирения. Ведь за этим меня вёз к нему Даниэль?

И вообще, как же меня бесило, что Загорский настолько глубоко влез в мою жизнь! И делал что-то судьбоносное за моей спиной.

Когда мы припарковались на заправке, я тут же вышла из машины, как будто опасалась, что Дэну может прийти в голову всё же попытаться удержать меня в ней силой.

– Начинай вызывать такси, – процедила я, оглядываясь. – В такую глушь оно вряд ли быстро приедет.

Кругом был заснеженный лес. Как в сказке, которая ни черта не казалась мне волшебной. И если бы не оживлённая трасса рядом, мне бы вообще почудилось, что я попала в фильм, который на данный момент был обманчиво спокойным, даже уютным, чтобы после разразиться какой-нибудь фантасмагорией страха.

– Идём, – кивнул Дэн на небольшое здание заправки, в котором располагались ещё и кафе с крохотным магазинчиком. – Ты голодна?

Я фыркнула, зашагав в указанном направлении.

– Даже если и проснулась с желанием перекусить, сейчас что-то аппетит отбило напрочь. Спасибо, – буркнула в ответ.

В застеклённом помещении мы устроились за маленьким столиком на диванчиках, обитых дерматином. Загорский принёс нам по стаканчику кофе и сэндвичу, присел напротив и, не притронувшись к еде, начал говорить:

– Я узнал, кто твой папа, когда попытался раскрутить всю эту историю и выяснить, что происходит вокруг твоей персоны, Варя. Сначала имя бизнесмена Матвея Кондрашова мне ни о чём не говорило, пока я не сопоставил твоё отчество с человеком, к которому твой муж уже успел не раз наведаться за прошедшие годы.

Я поперхнулась глотком кофе. К бутерброду притрагиваться не стала. Мне кусок в горло бы сейчас не полез.

– Макс… ездил к отцу? – переспросила неверяще.

– Именно так. Зачем? Я не знал, пока сам не поговорил с Кондрашовым. Он хотел наладить с ним контакт. Хотел, чтобы вы снова общались. И сначала Матвей Арсеньевич его попросту прогнал. Но сейчас твой папа болен, Варя… Ему осталось недолго. Он передал через Гуляева просьбу, чтобы ты с ним связалась, но дальше Макса она не ушла. А приглашение навестить тебя в Петербурге Матвей Арсеньевич выполнить не может – дорогу он просто не перенесёт.

Загорский развёл руками и как-то натянуто и болезненно улыбнулся.

Я же сидела, переваривая новости, но вычленить из них хоть что-то трезвое не могла.

– Макс хотел, чтобы мы снова общались, но мне и словом не обмолвился? – всё же отмерла я, спросив о том, что вызывало у меня диссонанс в рассказе Дэна.

– Может, он после первых визитов и понял, что это бесполезно. А потом вы уже разругались и Гуляев в отместку тебе ничего не сказал. Пусть тебе твой папа сам всё расскажет. Он находится в частном пансионате в Подмосковье. И ждёт тебя, Варя… Я…

Он осёкся и отпил сразу половину кофе из стаканчика.

– Ты – что? – спросила,