Столичные каникулы - Джанет Дейли

– Да. – Джоселин посмотрела на собаку, затем пожала вытянутую руку Такера и смутилась от его близкого изучающего взгляда. Она почувствовала, что ее парик предательски сползает вбок, но не имела возможности его поправить, так как это привлекло бы внимание.

– Как поживаете, мистер Такер?

– Друзья зовут меня просто Такер. – Джоселин ощутила, что он не спешил освободить ее руку, стараясь продолжить это теплое рукопожатие. Наконец, он напомнил: – Кажется, вы не сказали, как вас зовут?

Это была очередная ловушка. Джоселин попыталась вспомнить, какое имя она вписала в регистрационную карточку отеля всего тридцать минут назад.

– Хотите верьте, хотите – нет, мое имя Джонс. Линн Джонс, – не моргнув глазом соврала она.

– Уверен, вы из той семьи, где все стараются дружить, – проговорил он с усмешкой. – Я всегда мечтал встретить одного из вас.

Джоселин не нашлась, что на это ответить, поэтому просто улыбнулась и кивнула.

Тем временем Молли пыталась изо всех сил привлечь внимание к себе. Она схватила желтый теннисный мячик и бросила его к ногам хозяина.

– Мне кажется, Молли говорит, что ей надоело сидеть на одном месте, – заметила Джоселин, используя этот момент, чтобы подвести к концу неожиданную встречу. – Была рада с вами познакомиться, мистер Такер, – произнесла она, отступая назад.

– Подождите минутку, – попросил он и догнал ее одним широким шагом. – Могу я угостить вас чашкой кофе или еще чем-нибудь?

– Это необязательно, правда! – Она направилась в сторону мемориала Линкольна.

– Может, и необязательно, – согласился он, шагая рядом с ней; его руки пытались нащупать поводок сначала в одном кармане, потом в другом. Наконец, Такер его нашел. – Но совсем неправильно отпускать вас вот так, не извинившись за то, что Молли вас толкнула.

Джоселин замотала головой, отказываясь от его предложения.

– Очень мило с вашей стороны, но я уже обо всем забыла. В конце концов, я ведь совсем не пострадала.

– Правильно, и это стоит отпраздновать. Что вы скажете? – уговаривал ее Такер. – Здесь недалеко от ступенек мемориала есть уличный продавец кофе. Его кофе всегда свежий и очень горячий.

Джоселин заколебалась. Затем одарила его взглядом, в котором читалось раздражение и отказ.

– Вы таким образом знакомитесь с девушками? – усмехнулась она. – Используя для этого собаку? Она сбивает их с ног, а вы извиняетесь и знакомитесь?

– Честно говоря, – Такер снова почесал сзади шею тем же самым застенчивым жестом и искоса посмотрел на нее, – это впервые, когда Молли врезалась в такую красивую девушку. – Он поднял вверх руку, чтобы предотвратить любой ответ. – Я знаю, это прозвучит банально, но это правда. Клянусь. – И он приложил руку к сердцу.

– Ну конечно! – Джоселин, стараясь, чтобы ее не тронуло это его юношеское поведение, усмехнулась.

– Так вы выпьете со мной чашку кофе? – Он нагнулся, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику собаки. – Если вы согласитесь, я почувствую себя гораздо лучше!

Наконец, Джоселин сдалась:

– Только одну чашку. Затем мы расходимся.

– Договорились! – согласился он.

Пока они шли, Молли бежала на поводке впереди, останавливаясь время от времени, чтобы изучить дорогу или понаблюдать за какой-нибудь пролетающей мимо птицей.

Джоселин испытывала смущение, находясь рядом с этим высоким и неуклюжим мужчиной. Это была игра с огнем, и она это хорошо понимала. С каждым моментом повышался риск быть узнанной, несмотря на тщательно нанесенный макияж. Но, как ни странно, это лишь усиливало ее желание побыть еще рядом с ним. Она явно ощущала на себе его любопытный взгляд, изучающий ее профиль.

Вспоминая самые ценные бабушкины советы, Джоселин попыталась изменись свою походку, опустив подбородок вбок почти к самому плечу, сгорбив спину.

– Вы живете где-то поблизости? – спросил через десяток шагов Такер.

– Нет. – Это было почти правдой. Ведь Белый дом был ее временной резиденцией. Джоселин сказала, что она родом из Вирджинии.

Такер кивнул так, будто ее ответ подтвердил его собственные мысли.

– Я уверен, мы с Молли помнили бы вас, если бы вы и раньше совершали утренние пробежки вокруг Мола. Мы здесь бываем каждый день: и в солнце, и в дождь, и в снег. Как почтальон, – добавил Такер, улыбнувшись. – Но, конечно, мы не разносим почту. Просто гуляем до тех пор, пока Молли не выплеснет свою энергию.

– Молодцы. – Ее позабавило это сходство с почтальоном, и она улыбнулась.

– Вы впервые в столице? – Такер вздернул челку, глядя на нее. Это было проявление настоящего живого интереса, этакий юношеский жест, который невозможно проигнорировать.

– Нет, не впервые. – Она подняла вверх голову и бросила взгляд на мемориал Линкольна, возвышающийся прямо перед ними. – Но прошло уже много лет с тех пор, как моя мама приводила меня на это место.

– Наверно, не так уж и много. – Большинство мужчин говорят это из лести. Но из уст Такера эти слова прозвучали как простое наблюдение.

– Достаточно много. Тогда мне было десять. – Джоселин сделала вид, что поглощена созерцанием знаменитого мемориала. – Он восхитительный, правда?

Солнце играло на мраморной поверхности мемориала. Его лучи проникали в открытую нишу и освещали сидячую статую президента, созданную архитектором Даниэлом Френчем. Подражая Джоселин, Такер тоже залюбовался мемориалом.

– Этот памятник никогда не переставал меня волновать. – В задумчивости он машинально замедлил шаг. – Не важно, сколько ты на него смотришь; каждый раз он тебя потрясает. И ты чувствуешь какое-то необъяснимое волнение. Это говорят даже самые пресыщенные и циничные политики, – добавил он уверенно.

Джоселин не смогла удержаться от озорного вопроса:

– Вы знаете многих из них? – Она удивилась собственной смелости. Макияж давал ей ложное чувство безопасности.

– Вы имеете в виду пресыщенных и циничных? – Такер поднял брови, ожидая подтверждения. А когда она кивнула, перевел взгляд на горизонт с северной части города. – Живя здесь, сложно не столкнуться с такими.

– Полагаю, это так.

Перед ними поднимались бетонные ступеньки, ведущие с берега Зеркального бассейна на улицу.

– Где вы живете? – поинтересовался Такер, когда они стали подниматься наверх, шагая в ногу. Молли, бегущая рядом, предпочла зигзагообразный подъем, повинуясь своему носу, обнюхивая каждую ступеньку.

– В Айове.

– А где именно в Айове? – потребовал он уточнения.

– Ватерлоо. – Джоселин не могла объяснить, почему она указала именно Ватерлоо, регистрируясь в отеле, если только это не было подсознательным ощущением, что она может встретить своих земляков.