Прекрасная Дамаянти - Грегор Самаров

Лицо Нункомара приняло землистый оттенок, в глазах сверкал яростный гнев, руки судорожно сжались в кулаки, с дрожащих губ вырвалось шипение.

— Змея обманулась в добыче, — воскликнул Шитаб-Рой с едкой насмешкой, — яд вылился на нее.

Волнение Нункомара сразу исчезло, как по волшебству. Он снова улыбнулся, грозно сверкавшие глаза скрылись за густыми ресницами. Он встал и, низко поклонившись губернатору, сказал:

— Благодарю вашу милость за высокое почетное отличие, которого вы удостоили дом мой. Я вижу в этом признательность за преданность мою Англии, в которой воспитал и сына своего, и уверен, что он окажется достойным этой признательности.

— Что за нежный, любящий родитель, и как он уверен в своем сыне! — закричал Шитаб-Рой, язвительно смеясь.

Нункомар в изнеможении опустился в кресло. Ему необходимо было собраться с духом и мыслями. Он готов был задохнуться от ярости, увидав себя обманутым во всех надеждах и расчетах. Конечно, он сверг врагов своих — Риза-хана и Шитаб-Роя, но оказался игрушкой в сильных и ловких руках Уоррена Гастингса, которого хотел сделать своим орудием. Жестокая, бешеная ненависть терзала и рвала на части его душу, между тем как он вынужден был сохранять на лице приветливую улыбку. Его притворство подверглось еще большему испытанию, потому что в зал вошел Гурдас, также получивший приглашение губернатора немедленно явиться к нему. Ему торжественно передали о назначении на новую должность, и Нункомар отечески нежно обнял его и начал наставлять, как он должен вести себя, чтобы заслужить и оправдать то высокое доверие, которого его удостоили господа директора компании и его милость господин губернатор.

Но Гурдас не ответил на объятия отца, а во время наставлений магараджи на губах его все время играла горькая насмешливая улыбка. На этом заседание было окончено. Визирь и Шитаб-Рой снова были отведены полковником Чампионом в свои помещения, причем Гастингс и члены совета почтительно им поклонились.

Нункомар же снова сел в свой паланкин и возвратился во дворец. Среди членов суда начались робкие возражения относительно объявленных Гастингсом нововведений. Но он сразу прекратил их, объявив, что один отвечает за все сделанные распоряжения.

— Я прекрасно знаю двор в Дели, — сказал он. — Там никогда не посмеют сопротивляться, они отлично понимают, что все ветхое здание царского великолепия может рухнуть при первом же толчке.

— Но обе провинции, Кора и Аллахабад, которые так далеко от нас? Немало они причинят нам хлопот, даже если Великий Могол согласится вернуть их добровольно, — заметил мистер Барвель.

— Совершенно верно, — согласился Гастингс, холодно улыбаясь. — Но мы обойдемся и без этих хлопот. Мы просто продадим эти провинции.

— Продадим?.. Но кому же? — спросил пораженный Барвель.

— Приглашаю всех вас, господа присутствующие, выехать завтра со мною за город для торжественной встречи короля Суджи Даулы, который едет сюда. Я желаю видеть его окруженным всеми княжескими почестями как августейшего гостя компании.

— Суджа Даула? — воскликнул Барвель. — Король Аудэ… Он!

По его лицу как молния скользнула догадка. Маленькие глаза сверкнули так радостно, будто он записывал получившийся в приходной книге компании громадный остаток.

— Клянусь Богом, — воскликнул он, крепко пожимая руку Гастингса, — это великая идея! Я… я просто удивляюсь вашей милости!

Гастингс приветливо кивнул ему головой и вышел из зала заседаний.

За обедом губернатор представил баронессе Имгоф и сэру Вильяму Бервику своего адъютанта — капитана Гарри Синдгэма.