Внезапно беременна - Яло Астахова

В себя я пришла опять на больничной койке. Рядом сидят Андрей и Тимофей Геннадьевич. Осмотрелась и попыталась встать, но любимый легко опрокинул меня обратно на подушку.

— Лежи! — приказал он, и был Андрей такой встревоженный и изможденный, что я не посмела ослушаться, да и сил как-то не было уже.

Потом в палату зашел врач, осмотрел меня и удовлетворенно что-то написал на планшете, который держал в руках. Для этого доктор, словно аист задрал коленку и приложил планшет к ней для опоры. Врач сказал, что меня подержат еще с недельку, понаблюдают, а потом можно будет забирать. Когда доктор ушел, зашла мама, долго плакала, напуганная, но Тимофей Геннадьевич ее увел к папе, который ожидал в коридоре, потом снова зашел Тимофей Геннадьевич с каким-то незнакомым мужчиной в полицейской форме. Тогда-то я и узнала, что в примерочной кабинке мне было нанесено ножевое ранение в печень. Благодаря бдительной продавцу и своевременным действиям охранника торгового центра, я дожила до приезда скорой помощи! Я рассказала, что ощутила просто болезненный толчок в бок, словно меня ткнули кулаком.

— Все верно, Алена Станиславовна, такое ранение именно так и ощущается жертвой! — нахмурился полицейский. Он записал мои показания, включая те слова, которые мне говорила главбух. Также показания дал и Тимофей Геннадьевич, ведь он был в ответе за подчиненных. Мы с ним рассказали об обнаруженной афере.

— Ну, с такими делами ей светит «полный пансион» лет на пятнадцать, не меньше! — следователь продемонстрировал папку с нашими показаниями.

Когда все ушли, Андрей придвинул свой стул совсем близко к моей кровати. Он сидел рядом, облокотившись локтями на край койки, я подняла руку, изнемогая от слабости и легко потрепала его по шевелюре.

— Совсем оброс! — слабо улыбнулась я, Андрей схватил в руки мою ладонь и поднес к своим губам. Он трепетно целовал мои пальцы, потом раскрыл ладошку и оставил свой поцелуй в самом ее центре, а потом потянулся за поцелуем к моим губам. Разомлевшая, я обхватила любимые плечи руками и почти опрокинула любимого на себя, но он ловко извернулся и навис надо мной, опираясь на локти и заглядывая в мои глаза.

— Аленка, ты, давай, прекращай такие финты! А то я рано поседею или вообще от инфаркта слягу! — бурчал он недовольно между поцелуями, а я согласно угукала ему в губы и улыбалась — была в его ворчании немалая часть искренней любви и привязанности. Любовь — это не когда тебя круглосуточно засыпают признаниями! Любовь, это когда тебя ругают, когда ты обожглась или ударилась, нежно лечат и ругают. Потому что за тебя испугались, за твою боль сердце болит! Именно такую любовь мне подарил Андрей. И я, не привыкшая к такому, тону в ней! Нет, конечно, есть и признания, и комплименты, и небольшие внезапные презентики для радости души.

Неделя в больнице пролетела тягомотно, но не запомнилась ничем особенным. Меня гоняли на процедуры и обследования, еще несколько раз приходили из полиции. Один раз пришел следователь из отдела экономических преступлений, и мы с ним довольно долго изучали тот самый отчет, на котором погорела главбух. Он-то мне и сообщил, что тетку не могут найти. Предполагают, что она скрылась от правосудия, но есть мнение среди сотрудников, что ей отомстили Романовы. Андрей и Тимофей Геннадьевич? Да ни в жисть! Так и сказала полицейскому.

— А я бы отомстил! — хмыкнул он в ответ и засобирался уходить. А потом я вернулась домой, и начались новые проблемы. После отпуска дом казался чужим, а после еще недели в больнице, я вообще перестала ощущать себя дома! Снова начались кошмары, апатия и тревожность. Андрей позвонил Авии, после чего объявил в доме глобальный ремонт.

— Милая, никто не делает ремонт в гостях! Ощути этот дом заново своим, переделай его под себя! Выделяю тебе бюджет, сравнимый с годовым бюджетом маленькой банановой республики! — торжественно объявил он мне.

— Маленькой? А можно банановую республику побольше, хоть среднюю какую? — демонстративно надула я губки. Андрей рассмеялся и поднял руки вверх, капитулируя перед моим вымогательством.

Сам Андрей, конечно, не устранился от ремонта и выполнял важнейшую функцию — связь с необходимыми специалистами и контроль проделанной ими работы. Увы, задатков лидера во мне ноль целых, шиш десятых, и сама я бы не справилась с управлением посторонними людьми. Для начала, я пересмотрела в интернете кучу портфолио разных дизайнеров и выбрала дизайнера по интерьерам, который мне понравился, вернее, понравилась. Ольга была очень приятной девушкой, быстро поняла, чего я хочу, обмерила все помещения, которые я планировала к переделке, а это: кухня, гостиная, наша спальня и холл-прихожая на первом этаже дома. Итого, выходило, что переделывать будут практически весь первый этаж и нашу спальню на втором. Хватит с меня этой музейной роскоши — холодной и безжизненной, словно в отеле! Для начала, мы с Ольгой определили, где и какой стиль я хочу видеть. За основу я выбрала прованс, средиземноморский и кантри. Только на кухне мне понравились решения в стиле эко. Спальню генерального он сам пожелал оформить в японском стиле, разграничив раздвижной ширмой две зоны — спальную с низкой кроватью и рабочую с рабочим столом и компьютером. Нашу спальню я решительно заказала во французском стиле прованс: мне нравилось сочетание светло-кофейного, почти бежевого и светло-мятного цветов! Светло-мятными были стены, разукрашенные цветочными узорами — кистями и бутонами. Это было так уютно, хоть и немного по-старушечьи, но зато мило и не напрягало взор! Очень интересно смотрелась красивая витая люстра «под старину». Широченная кровать, укрытая бежевым пледом, манила плюхнуться, ощутить мягкость матраса и россыпи подушек! Комната располагала к отдыху и любви. Я почти воочию видела, как французская аристократия XVIII–XIX вв. в такой обстановке «делает» наследников. Само собой проявилось ощущение причастности к этой аристократии — подбородок задрался вверх, плечи и спина выпрямились, пропала из движений услужливая суетливость! Даже Андрей заметил перемены.

— Алена, ты стала, словно королева — к тебе не подступиться! — притянул он меня к себе для поцелуя. Вот и правда, зачем подступаться, если можно нагло потискать? Так я и не против! У каждой леди должен быть собственник лорд. Мой вон он — по пять часов в день потеет в зале, потому что «ты меня совсем раскормила, любимая!» Да разве ж такого раскормишь!