Уничтожь меня - Мишель Хёрд

— Да, — отвечает Эбби, а потом подражает отцу: — Ты должна усердно тренироваться, Эбигейл. Я не могу допустить, чтобы бизнес возглавил слабак. Не подведи меня.

— Да, — вздыхаю я. — Примерно так же прошло и у меня.

— Это отстой.

После вчерашней ужасной ситуации ни у кого из нас нет аппетита, поэтому мы сразу же отправляемся на боевую подготовку.

У меня в животе скручивается ужас. Надеюсь, что инструктор Николай не заставит нас сегодня драться.

Заходя в студию, близнецы уже тренируются. Я ничего о них не знаю, кроме того, что они португальцы.

Нет никаких признаков того азиата, который надрал мне задницу.

Вскоре после нашего прибытия в зал заходит инструктор Николай, а за ним Миша.

— Мистер Шинода не сможет присоединиться к нам в течение нескольких дней, — сообщает нам инструктор Николай. — Кто-то выбил из него все дерьмо, поэтому ему нездоровится.

Что?

Инструктор Николай указывает на меня.

— Мисс Д'Анджело, вы в паре с мистером Петровым. Мисс Алмейда, вы с мистером Алмейдой. Просто продолжайте практиковать то, чему вас уже научили. Мисс Сартори, вы со мной.

Что. За. Черт?

— А, сэр? — Я делаю шаг вперед, нервы скручиваются у меня в животе. Последнее, чего я хочу, это разозлить Николая. Вчера это сработало не в мою пользу. Но Миша? Серьезно?

— Да, мисс Д'Анджело. — Когда инструктор Николай смотрит на меня, я чуть не делаю шаг назад, но вовремя останавливаю себя.

Господи, этот человек внушает страх.

— Я не сомневаюсь в вашем решении. А просто хочу знать, почему я должна драться с мистером Петровым. У него было два года тренировок, в то время как у меня… — Боже, как неловко говорить вслух: —… ни одного.

— Вот почему он в паре с вами. Мистер Петров лучший в своем классе. Вы и мисс Сартори должны быть наравне с остальными, прежде чем мы сможем продолжить занятия, иначе вы обе будете каждый день в крови и полумертвом состоянии.

Как будто из-за драки с Мишей я не попаду в больницу. Господи.

Мы с Эбби смотрим друг на друга, и я вижу, что она нервничает так же, как и я.

Ах да, ей придется драться с инструктором Николаем. Черт.

Эмоции бушуют в моей груди, все: от безнадежности до разочарования.

Миша — лучший в своем классе.

Боже милостивый, почему ты так издеваешься надо мной?

— Давай сделаем это, — бормочет Миша, шагая в другой конец комнаты.

С неохотой я следую за ним. Когда он останавливается у ряда гирь, я начинаю хмуриться.

Он что, собирается бить меня гантелями?

— Ты чертовски слаба, — констатирует он очевидное, его резкий тон явно говорит о том, что он недоволен тем, что ему приходится меня тренировать.

Хотя мне больно это слышать.

Указывая на скамейку, он приказывает:

— Сядь и откинься на спинку.

Не сводя с него глаз, я сажусь на скамейку. Хотелось бы сказать, что я пялюсь, потому что не доверяю ему, но, к сожалению, не по этой причине мой взгляд прикован к нему.

Меня бесит, что он такой привлекательный. И эти чертовы голубые глаза… Дыши.

— Что мы будем делать? — спрашиваю я.

Миша игнорирует мой вопрос и, взяв штангу с утяжелителями на концах, рявкает мне:

— Ляг на спину и подними руки вверх.

— Мудак, — бормочу я, принимая вес штанги. — О Господи, — стону я, изо всех сил стараясь не уронить ее на себя.

Миша перекидывает через меня ногу, и когда штанга выскальзывает у меня из рук, он придерживает ее одной рукой, не давая ей раздавить меня.

О, Боже.

Нет. Мне плевать, что он сейчас выглядит сексуально. Ты не упадешь в обморок из-за этого мужчины.

Сосредоточься.

Свободной рукой он поправляет мои пальцы, затем приказывает:

— Зафиксируй руки.

Господи, как же хорошо он смотрится на мне.

Я с жадностью смотрю на него, стоящего надо мной. На нем обычные черные брюки-карго и футболка, но выглядит это так, словно он готов сниматься в порно. Он даже не напрягается под весом штанги, что говорит мне о том, что он чертовски силен.

В отличие от меня.

Ради всего святого! Сосредоточься.

— Готова? — спрашивает он, его тон уже не так резок.

Я киваю, но в тот момент, когда он отпускает штангу, мои руки подгибаются, и ему приходится снова схватиться за нее

Вздохнув, Миша качает головой.

— Блять, ты слабее, чем я думал.

Это похоже на оскорбление.

Когда он относит штангу обратно к весам, я бросаю на него сердитый взгляд. Он ставит на штангу более легкие грузы, затем возвращается ко мне.

— Если ты не можешь поднять это, то можешь с таким же успехом закончить все и отправиться домой.

На этот раз Миша подходит и встает у меня за спиной.

— Руки вверх. — Он кладет штангу мне в руки и отпускает ее.

Уголок моего рта приподнимается, когда штанга оказывается не слишком тяжелой.

— Мне просто держать ее?

— Христос, — бормочет он. — Нет. Опусти штангу к груди, затем снова подними ее. — Его лицо появляется надо мной. — Ты не лгала, когда говорила, что ненавидишь физические упражнения.

Я чуть не роняю долбаный вес, но вовремя выпрямляю руки.

— Я думала, ты не помнишь.

— Я никогда этого не говорил.

Опустив штангу до груди, я поднимаю бровь, глядя на него.

— Я сказал, что для меня это не имеет значения, — поправляет он меня.

— Точно, — бормочу я, продолжая делать подходы.

— Господи! — слышу я гневный возглас Эбби.

Моя голова поворачивается в ее сторону, и я наблюдаю, как она изо всех сил пытается высвободиться из-под инструктора Николая, прижавшего ее к мату.

— Сосредоточься, — рявкает Миша.

Я возвращаю свое внимание к тому, что делаю, пока мои руки не начинают дрожать от усталости.

— Сколько еще? — задыхаюсь я.

— Я скажу тебе, когда остановиться.

— Это не ответ, — выдыхаю я, поднимая вес. — Пять? Десять?

— Продолжай говорить, и я доведу их до пятидесяти, — угрожает он.

— Да пошел ты, — бормочу я, задыхаясь.

Миша обходит меня сбоку и перекидывает ногу через меня так, что он оказывается верхом на мне. Адски горячая ухмылка трогает уголок его рта, и он тихо произносит:

— Это твой способ попросить меня лишить тебя девственности, моя маленькая лань?

Мои руки ослабевают, и прежде чем штанга успевает врезаться в меня, Миша хватает ее.

Не знаю, почему я это делаю, но ложь срывается с моих губ:

— Я бы ни за что не позволила тебе притронуться ко мне, и я больше не девственница.

Заткнись, Аврора!

Мои глаза расширяются, когда он опускает штангу мне на грудь,