Любовь на пиках - Чарли Кочет

что могла подкинуть новая профессия. Она не подготовила его к Колтону Коннолли, и уж точно не подготовила к шопингу с этим человеком. После четырехчасового похода по обувным магазинам он был готов выколоть себе глазные яблоки обувным рожком.

– Хм. Не знаю. Эйс, что ты думаешь? – Колтон повернулся к нему с двумя парами белых туфель.

– Они одинаковые, – хмыкнул Эйс. По крайней мере, они находились в помещении с кондиционером. Он сел на какой-то мягкий пуф, и его задница онемела, пока Колтон примерял каждую пару дизайнерской обуви в этом месте.

– Они не одинаковые, – настаивал Колтон. – Эта пара белоснежная, а эта – пудрово белая.

Эйс прищурился.

– То есть, по сути, ты хочешь сказать, что они обе белые.

Колтон надулся и отвернулся от него, чтобы поговорить с маленьким симпатичным блондином-ассистентом, который продолжал украдкой поглядывать на Эйса, когда Колтон не смотрел.

– Как дела? – спросил Лаки, шагнув рядом с ним.

Эйс встал и заговорил тихо, чтобы Колтон его не услышал.

– Я собираюсь задушить его шнурком от ботинок. Клянусь жизнью моей бабушки, если в ближайшие десять минут он не подберет себе пару гребаных ботинок, я его придушу.

Лаки гоготнул, ублюдок. Неужели он не понимал, как страдает Эйс? Не то чтобы он раньше не сопровождал клиентов в длительных походах по магазинам, но никто из них никогда не проводил столько времени в одном чертовом магазине.

– Он пробыл в этом магазине четыре часа, Лаки. Четыре часа. Здесь не осталось обуви, которую он мог бы примерить!

Колтон постучал себя по подбородку, затем повернулся и улыбнулся, заметив Лаки.

– Лаки, ты выглядишь как человек со вкусом.

Брови Эйса взлетели вверх. Теперь у него нет вкуса? Колтон не обращал внимания на телепатические попытки Эйса ударить его ботинком, который он держал в руке.

– Белоснежные или цвета детской присыпки?

– Вообще-то, – сказал Лаки, взяв в руки пару обуви, которую, как был уверен Эйс, Колтон примерял около двух с половиной часов назад. – Я бы выбрал Jimmy Choos или Louboutins .

– Они похожи на тапочки, – проворчал Эйс.

– Потому что это они и есть, капитан Очевидность.

Эйс пробормотал Лаки слова «Я тебя убью».

– В этом году в них жарко, – успел добавить Колтон, прежде чем ассистент, который смотрел на задницу Лаки так, будто хотел заползти в нее и поселиться, поднял голову и сообщил Колтону, сколько стоят туфли.

Эйс рассмеялся и поднял руку.

– Подожди. Прости. На мгновение мне показалось, что вы сказали, что эти туфли стоят тринадцать сотен долларов.

Помощник кивнул.

– О да. Это скидка только для членов клуба.

– Скидка, – повторил Эйс. – Боже мой. Я мог бы купить десять пар обуви за это. Хорошей обуви.

Колтона это не позабавило.

– Скажи мне, Эйс. У тебя есть обувь, которая не является боевыми ботинками?

– Не будь смешным. Конечно, есть.

– У него и кроссовки есть, – весело сообщил Лаки.

Эйс повернулся к своему кузену, которого он собирался задушить после того, как задушит Колтона дизайнерскими шнурками, которые, вероятно, стоили больше, чем его арендная плата.

– Почему бы тебе не пойти патрулировать вон туда?

– Представляешь, он надел свои старые боевые ботинки вместе с костюмом на вечеринку по случаю дня рождения нашей кузины? – Лаки со стыдом покачал головой.

Боже мой, он никогда не переживет этого. Благодаря его кубинской семье во всем гребаном штате Флорида не было ни одного человека, который не знал бы о том, что он надел свои чертовы сапоги на вечеринку Мариссы. Это было как возведение в шестую степень. Если кто-то знал кого-то из его семьи, то они и все, кого они знали, слышали об этих чертовых сапогах. Его родственники на Кубе, с которыми он даже ни разу не встречался, звонили ему и спрашивали о чертовых сапогах.

Колтон был в ужасе.

– Ты не мог.

– Серьезно, это не так уж важно. Мы были в отпуске, я не мог найти свои парадные туфли, а идти покупать новую пару было уже поздно, так что пришлось надеть боевые сапоги.

Колтон посмотрел на него.

– У тебя есть только одна пара обуви, которая не является ботинками или кроссовками?

– Какого черта мне нужны парадные туфли?

– И потом, – добавил Лаки, – поскольку мы были близки с самого детства, это моя вина, что я позволил ему вот так выйти из дома, понимаешь? Меня даже не было с ним! Я имею в виду, я встретил его там, но ты думаешь, это имеет значение? Нет. Я должен услышать это от своей матери, его матери и нашей тети. Я все еще слышу об этом, а Мариссе полгода назад исполнилось тридцать лет. Я буду слышать о его чертовых ботинках, когда состарюсь и выйду на пенсию. Это будет моим наследием. Мои внуки будут говорить об этом, как о том, что «Recuerda cuando el primo del abuelo se apareció en la fiesta de Marissa con esas botas? Que pena. Pobresita Lucia» [12], – Лаки поднял руки вверх. – Спасибо, господи, на моей матери не было ее туфель. Это было бы некрасиво .

Колтон рассмеялся, а потом вдруг расхохотался так сильно, что ему пришлось сесть.

– О Боже, я не могу. У меня бок болит.

– Вы оба истерички, – хмыкнул Эйс.

Лаки ухмыльнулся и пожал плечами.

– Что я могу сказать? Я живу, чтобы радовать других.

– Вы двое закончили? Мы можем идти?

Колтон вытер слезы с глаз и кивнул. Он повернулся к клерку и ярко улыбнулся.

– Большое спасибо за помощь. Пожалуйста, запишите на мой счет коробку по уходу за обувью, ремни и носки.

Клерк кивнул и поспешно удалился. Он вернулся в мгновение ока с модной сумкой, в которой лежали покупки Колтона, но ни одна из них не была обувью.

– Подожди, а как же твои туфли для Белой вечеринки?

Колтон махнул рукой в знак отказа.

– Нет, я купил их несколько месяцев назад.

– Тогда почему...? – Эйса осенило, и он чуть не выдохнул огонь через нос. Успокойся. Дыши. Удушение клиента не приветствуется, и ты знаешь, что Кинг не оценит, если ты запихнешь клиента головой вперед в мусорный бак возле обувного магазина. – Я тебя ненавижу.

– Ты