Инфорсер - Саманта Уиски

— Посмотрите-ка, кто относится к своим обязанностям более чем серьезно.

— Что заставляет тебя так говорить? — Он снова начал массировать мое бедро, и я с трудом сглотнула, во рту внезапно пересохло.

— Похоже, ты проявляешь интерес к моей личной жизни. То, что важно для меня. Это опасно близко к тому, чтобы разрушить случайное соглашение, которое мы заключили. — Я переплела пальцы на столешнице, боясь, что если позволю им блуждать, они нырнут ему в штаны. Боже милостивый, я не могла держать себя в руках рядом с этим мужчиной.

Он ухмыльнулся.

— Случайное? — Он посмотрел на меня. — Да ладно тебе, Пейдж. Мы с тобой оба знаем, что между нами не было ничего случайного.

— И все же я тобой горжусь. Твои пожертвования и присутствие здесь сегодня помогут дать толчок тому… благотворному образу, к которому мы стремимся. — Я попыталась сослаться на деловую сторону нашей сделки, чтобы охладить огонь, пульсирующий между моих бедер, но мои слова все еще звучали запинаясь с каждым движением его руки на моей коже.

— Помнишь, что я тебе сказал, когда ты включала начальника в зале заседаний? — Он придвинулся ближе ко мне, медленно потянув одну из моих рук под столом, чтобы слегка коснуться контура его чрезвычайно твердого члена. — Продолжай так говорить, и я забуду, что играю хорошего парня, который держится за руки и готовит поздний завтрак.

Его слова пропитали мои трусики, и я заерзала на своем сиденье. Черт возьми, у него была прямая линия к моей кнопке: "Трахни меня сейчас" — о существовании которой я и не подозревала, пока не встретила его.

— Рори, я…

— Произнося мое имя, ты делаешь только хуже, Рыжая. — Он зашипел, когда его рука под столом поднялась выше, и пальцами он нащупал мою влагу, даже не притворяясь, что слегка поглаживает. Он нырнул прямо внутрь, отодвигая мои трусики в сторону и лаская мой клитор со знанием дела, от которого у меня сразу же закружилась голова.

Я сделала глубокий вдох, не в силах оторвать глаз от всех потенциальных людей, которые могли бы нас поймать. Они танцевали, ели вторые порции или просматривали аукционный стол менее чем в десяти футах от того места, где мы сидели, — и все они, к счастью, ничего не замечали.

А мое тело? Оно было более чем довольно.

Рори не сводил с меня глаз, скользнув по моей груди, которую я изо всех сил пыталась контролировать. Это было сложнее, чем все, что я когда-либо делала, и к тому же я была гребаной выпускницей Гарварда. Искры пробежали по каждой поверхности моей кожи, жар от его прикосновений проникал глубже в мою сердцевину, когда он скользнул пальцами внутрь меня.

Боже, почему я должна была надеть платье?

Он прижал большой палец к моему клитору, просовывая пальцы глубже.

Вычеркни это. Слава богу, я надела платье.

Мое дыхание участилось, и я ничего не могла с собой поделать, я двигалась против него самым маленьким движением, молча умоляя его заставить меня кончить… независимо от людей, окружающих нас. Я нуждалась в разрядке от его действий с первой ночи в пентхаусе. Он так долго скрывал это от меня, что я была готова наброситься на него на мероприятии моей собственной компании! Я снова пошевелилась, представляя, что его сильная рука была тем сильным членом, который, я знала, у него был.

Он вздрогнул и тут же отдернул руку. Оттолкнувшись от стола, он махал рукой толпе, которая, как я только сейчас поняла, не сводила с него глаз.

— Спасибо, — сказал он после того, как поднялся на сцену и толпа начала аплодировать. Он заставил их замолчать одним поднятием руки. Та же рука, которая была во мне несколько секунд назад. Святой ад. — Я обещал Пейдж, что скажу несколько слов. Пообещал ей, что они будут умными. Что ж, мне придется нарушить свое обещание, поскольку я потерял эту бесценную речь.

Все засмеялись, но я по-прежнему была погружена в свои мысли, в жар, все еще пульсирующий между моих бедер. Как я могла такое вытворять? Как я могла позволить ему сделать это со мной, имея шанс быть пойманной?

— Что я скажу, так это спасибо вам всем за то, что пришли. За вклад в корпорацию, которая десятилетиями помогала сохранять здоровье и благополучие семей. — То, как он подчеркнул слово "здоровье", заставило меня усмехнуться, несмотря на безумный ужас, смешанный с жаждой, бурлящей в моей крови. Как будто он обращался только ко мне, а не к сотням людей в толпе. — Вы все замечательные люди, с которыми я имею честь познакомиться сегодня, — закончил он, сверкнув своей улыбкой на миллион долларов и спустившись со сцены под новый шквал аплодисментов. Он даже останавливался, чтобы быстро сфотографироваться с любым, кто просил его об этом.

Я думала, что когда он будет держать дистанцию, это будет подобна холодному душу и пробудит во мне хоть какой-то здравый смысл.

Этого не произошло. Он только сильнее возбудил меня, показав ту сторону, которую я никогда раньше не видела — по крайней мере, ту, о которой СМИ никогда не рассказывали. Его глаза встретились с моими через толпу, и я не упустила похоть, промелькнувшую в них.

Я скрестила ноги, не в силах игнорировать скользкость, когда двигаюсь.

Победители аукциона были объявлены и забрали свои вещи сразу после его выступления, а затем, по моему указанию, Келси вытащила номерной билет из розыгрыша, который я организовала для гостей приюта. С победительницей было двое детей, и она обняла их, прежде чем броситься навстречу Келси. Она не знала, что только, что выиграла чек на сумму, достаточную, чтобы прокормить свою семью в течение года; она была просто счастлива, выиграть хоть что-нибудь. Это разбило мне сердце и в то же время наполнило меня чувством гордости.

И как раз в тот момент, когда я мысленно составляла список всех людей, которым я могла бы помочь, когда стану генеральным директором, Рори привлек мое внимание и указал на парковку сразу за садами. Я быстро последовала за ним к его машине, втайне надеясь, что он бросит меня на пассажирское сиденье и отвезет к себе на всю ночь, где не будет ничего, кроме него и комплекта простыней.

Вместо этого он открыл дверь и вытащил ту же папку, которую я дала ему за ужином.

— Все официально. — Он протянул мне контракт, на который я взглянула. Он был подписан. — Ты моя на три месяца.

Это заявление послало еще одну волну жара по моей коже. Я выпрямилась,