Мэр. Цена предательства – любовь - Евсения Медведева

Рай… Рай… Раевский?

От пришедшей в голову мысли стало невыносимо душно. Перерыла интернет в поисках статей об этом адвокате, изучила множество дел, даже анализировала статистику его выигрышей. Вот только никогда не всматривалась в фото.

Представляла старика с опытной проседью, маленькими глазёнками и круглыми очочками, чисто киношного типа. Вот только передо мной стоял ровесник Каратицкого, а не сморщенный мухомор с выслугой в юриспруденции.

Хоть и стояла на ногах, но было ощущение подавленности. Я будто оказалась на коленях перед этими двумя, пока они потешаются и перебрасываются шуточками.

Убьют?

Накажут?

– Чай будет, или как? – Каратицкий оттолкнулся от подлокотников и встал, почти подперев макушкой низкий потолок. Половицы под ним жалостно скрипели, пока он шел в мою сторону.

– Вы же не чай приехали сюда пить?

– Не чай… Но со смазкой всегда легче говорится, – Костя подошёл так близко, что наши тела на миг замкнули цепь, по которой побежал разряда электричества.

Сердце застучало, на глазах навернулись слёзы, а из груди вырвались всхлипы. Сама себя не контролируя, я рухнула ему на грудь, уткнулась носом в белоснежную рубашку и стала заливать её слезами.

Они все катились, и катились, словно трубу прорвало. Рыдала, сжимала полы пиджака, тихонько лупила по нему, не от ярости, а от полного отчаяния.

Как же я устала!

Это не мой мир, не моя жизнь, не тот круг общения. Мне всё время кажется, что нужно было поступить иначе. Что так неправильно, нечестно, подло… Вот только я не знаю правил этой игры.

Знаю, как сэкономить на продуктовой корзине, как втиснуть в скромный бюджет небольшое путешествие, как выцепить более-менее приличный шмот на распродажах.

Но я не знаю, как плавать в луже, где не головастики, а пираньи.

Я просто хочу вернуть свою жизнь, где все предсказуемо. Синдром училки… Расписание и режим от звонка до звонка.

И легче стало, лишь когда Костя обнял меня, уложив руки на спину, и сильнее прижал к себе.

– Я не ту смазку, конечно, имел в виду, но слёзы тоже пойдут…

– Ладно, сам чай сделаю, – Раевский потрепал меня по макушке, проходя мимо, и толкнул Каратицкого в плечо, чтобы мы отошли с прохода. И мы отошли…

Костя шагнул назад, вернулся в кресло, а следом и меня усадил себе на колени, покорно ожидая, когда я закончу увлажнять воздух.

На кухне стучали стаканы, вскипел чайник, захлопали шкафы, после чего раздался победный возглас: «Нашел!».

Но вместо чая мне в руки вложили стакан воды, ядрено воняющий валерьянкой, Костя придерживал за дно, давая понять, что выпить нужно все до последней капли. А после мы ещё долго молчали.

Мужчины курили, обмениваясь взглядами, а я провожала внезапную истерику и жалость к самой себе.

– Ну? А теперь расскажешь? – Костя оторвал от моего лица ладони, взял за подбородок и поднял, сталкиваясь взглядами. – Только условие, говорить честно.

– Что, прям всё рассказывать? – я икнула, да так звонко, что мужчины не выдержали и рассмеялись. Этот звук набатом запорхал по деревянным стенам, после чего дверь распахнулась, впуская в помещение ещё одного гостя.

Незнакомец по привычке выпрямился, но тут же ударился о балку из кругляка, и смех в очередной раз заполнил помещение.

– Товарищ прокурор, не сочтите за нападение, – Раевский протянул ему руку, пригласил войти и поставил на косоногую табуретку четвертый стакан чая. – Виктория Олеговна, а давайте знакомиться? Меня зовут Денис Раевский, именно для меня вы оставили все документы по делу вашей сестры.

– Вам… Вам передали? – я снова икнула.

– Конечно, передали. А это Яровой Андрей Викторович, мой хороший друг и по совместительству старший советник юстиции. Все материалы уже у него, но нам нужен полный рассказ по делу вашей сестры, а особенно в части вашей встречи в СИЗО.

– Вы и это знаете?

Глава 19

– Вика, давай, быстренько поведай дядям все, что знаешь, а потом и у меня к тебе будет парочка вопросов, – Костя задрал мои руки, чтобы я больше не закрывалась и уже начала говорить. – В особые подробности не вдавайся, знаю я про бывшего мужа, и про вашу встречу. Нас интересуют диалоги и факты.

Сама не понимаю, откуда эта робость взялась? Но в его руках мне было так спокойно, что хотелось просто спать и плакать. Правда, было ещё что-то… Нечто сакральное, спрятанное под напускным весельем, пониманием, нежными касаниями. Он будто боялся меня спугнуть, оттого и голос был тише шороха.

Константин… Такие огромные чистые глаза, напряженный лоб, чуть сведённые к переносице брови. Притягательный… Смотришь, и глаз не отвести.

И чем дольше находишься в плену его рук, тем ровнее бьется сердце, тем послушнее становятся мысли.

Я собралась, зажмурилась и начала рассказ с самого начала.

Ждала возмущения, эмоций, осуждения, но эта троица будто сговорилась, сидели, синхронно курили и пили чай из граненых стаканов, внимая каждому моего слову.

– Ладно, задача ясна, – Яровой поднялся, но тут же прижал голову, помня о высоте потолков. – Мне не звонить, сам выйду на связь. Виктория Олеговна, всего доброго… И ещё… Я вас вынужден огорчить, но сестру вашу не отпустят только потому, что предоставленная запись не имеет никакой ценности.

– Как? Что вы говорите?

– А потому что ролик длится всего десять секунд. Момент удара бутылкой, а после точное время ухода из клуба. Технически вас не обманули и предоставили запись следствию, но практически – это ещё одно доказательство обвинения.

– Но в больнице никого нет! Я же вам рассказала… Зиновьев там и не появлялся, все справки о тяжести его состояния – липа!

– А вот в это и нужно упираться, понимаете? – Андрей Викторович почесал подбородок, задумчиво смотря в небольшое окно. – Нужно не подыгрывать в грязной игре, а завершить её. Пусть сделают ещё ход, скинут козыри, на которых сидят, посмотрим, что они приготовили для нас… За Ольгой в СИЗО я присмотрю лично, вы с сегодняшнего дня под домашним арестом… Упс, кажется, в нормальном обществе это называется браком.

Мужчина глухо рассмеялся, махнул Константину и Денису на прощание и вышел.

– Что? Каким браком? Костя, о чём он?

– После того, что вылилось в прессу, ты, как порядочная женщина, просто обязана выйти за меня, – выдохнул Каратицкий.

Его рука так органично лежала на моей спине, я даже не сразу заметила, что все это время он успокаивающе поглаживал меня вдоль позвоночника. Но теперь он аккуратно ссадил меня с колен в кресло, а сам распрямился, аккуратно пригибая