Мэр. Цена предательства – любовь - Евсения Медведева

здесь ни гипермаркетов, ни ресторанов, а магазины больше походили на ларьки с лаконичным ассортиментом. Но учитывая, что в кошельке осталось всего три тысячи рублей, не до роскошества мне сейчас.

Пришлось стряхнуть пыль со старой учётки, с которой занималась репетиторством, когда с деньгами было совсем туго. Да, сейчас не сезон, родители только отходят от шока после очередного учебного года, а об успеваемости чад начинают заботиться ближе к весне, когда уже почти поздно, но тем не менее… Пара учеников, завидев меня в сети, всё же стукнулись и оплатили несколько занятий.

С утра я работала, днём старалась гулять и дышать воздухом, а вот вечером начинался ад… Из головы не шли слова сестры о спрятанном нечто прямо у меня под носом. Я перелопатила свой ноутбук, досконально изучила почту, телефон, даже сумку и рюкзак проверила, распоров швы.

Глупо?

Ещё как! Моя сестра – обычная девчонка, а не суперагент разведки. Но, тем не менее, я готова была вспахать весь город, чтобы только понять, за что на нас обрушилась кара Богов.

Радовало и то, что Прокофьев больше не звонил, а значит, всё тип-топ.

Как только вышла на тротуар, скинула капюшон, сдирая приставучий репейник, через заросли которого приходилось пробираться, чтобы попасть в центр.

Забежала в магазин, купила минимальный набор продуктов: пачку гречки, консервированную кукурузу на десерт и свежий батон, половина которого уже приговорена к истреблению. А ещё я решила шикануть и прихватить пару журналов со сканвордами, чтобы занять унылые вечера в полной тишине.

Книжных магазинов тут не было тоже, поэтому я смело отправилась к раритетной будке «Роспечать» около автовокзала. Взгляд то и дело скользил по женским романам в мягком переплёте, но я одергивала себя, потому что и это для меня роскошь. Когда выпустят Олю, наше материальное положение не исправится, а ртов станет вдвое больше…

И только я отошла от стенда с книгами, как взгляд буквально пристыл к ровной веренице журналов. Одна и та же картинка, как размноженная пощечина, стояла за стеклом над окошком продавца.

Я вытянулась в струну, не шевелилась, рассматривая кричащий заголовок: «Разврат у власти или 50 оттенков нового мэра…».

А ещё было наше фото, где я распластана у бархатной стены, а Каратицкий восседает на стуле, медленно водя по моей руке стеком.

– Блядь, – вырвалось вместе с обессиленным выдохом.

Прокофьев!

Урод!

Да и Каратицкий хорош! Он что, из детского садика сбежал? Сам не понимает, что в таких заведениях всегда есть камеры? Если бы не полез, если бы не заперся в приватке, то всего этого можно было бы избежать!

Вместе с шоком ко мне пришло и спокойствие, ведь теперь-то стало абсолютно ясно, что Прокофьев следил, и шансов на неповиновение у меня не было.

Однако от этого стало легче, но только мне. Стоило представить, как сейчас разрывает Костю, так голова пошла кругом.

Прокофьев не просто так слил это фото. Он сделал всё, чтобы я не смела пойти за помощью к Каратицкому. Ну конечно! После такого тот даже слушать меня не станет!

Я подставила его по всем фронтам. И даже если он пока не знает про сделанные мной копии документов, то и этих кадров предостаточно, чтобы свернуть шею.

Я со всех ног бросилась к дому. Купленной еды хватит дня на три, а значит, могу полностью залечь на дно. Преодолела шаткий мостик, пробралась через репейные джунгли, но стоило мне проползти под разрушившимся забором, как сердце застучало.

Вроде всё как всегда: темные окна, тишина, отдаленный ор петуха, вот только соседская собака как-то заунывно подвывает.

Обошла дом, проверила амбарный замок на входной двери, машина тоже на месте.

– Вика, угомонись! Это уже помешательство…

Достала из кармана объёмную связку, на которой болтались ключи и от дома, и от машины, и от городского гаража, нашла нужный, и навесной замок податливо скрипнул.

Тишина, влажная прохлада, привычный треск половиц и приторный запах пыли, сходу бьющий в нос. Раскидистая акация лупит ветками по шатким рамам, на чердаке чирикают птицы, свившие там гнёзда, а сердце моё всё равно заходится.

Достаточно было сделать три шага, чтобы понять, что я тут не одна…

Глава 18

Искала страх, но его не было. Пустота в душе, и только мысли о сестре, которой если и суждено выйти на свободу со дня на день, то скорее всего, меня она уже больше никогда не увидит…

Шла тихо, попутно ища, чем можно было бы обороняться. На углу печи стоял деревянный ящик, из которого торчала старая ржавая кочерга. Вот к ней я и направилась…

– Привет, Виктория Олеговна…

Вздрогнула и заорала так, что птицы на чердаке забили крыльями. Подпрыгнула, пытаясь понять, откуда идёт голос. Дёрнула занавеску, отделяющую крошечную кухню от большой комнаты, и заткнулась…

Ноги стали ватными, я рухнула на пол, так и не успев схватить кочергу.

– Костя?

– Ага, он самый…

Каратицкий был, как всегда, шикарен. Костюм с иголочки, идеальная укладка, свежесть красивого лица, а ещё полуулыбка, по которой невозможно было прочитать то, о чем думает мужчина.

Сидел в старом кресле, как на троне. Ни бедность обстановки, ни пыль, ни откровенно заброшенный и неподходящий ему по статусу интерьер не могли испортить эффектности происходящего.

Костя щелкнул зажигалкой и прикурил сигарету, которую гонял из одного уголка рта в другой.

– Ты что тут делаешь?

– А соскучился. Сердце, знаешь ли, не на месте. Исчезла моя училка. Дома не появлялась, в школе про сезонный грипп лопочут, из клуба её уволили. Душа изнылась…

– Издеваешься? – я усмехнулась и попыталась встать, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы выбежать из дома. Но именно в этот момент в небольшой проём вошёл ещё один мужчина.

Не охранник, не полицейский, не мелкая сошка… Дорогой костюм, острый гуляющий взгляд, похожая энергетика уверенности, и всё та же полуухмылка, с которой он принялся осматривать меня.

Некуда бежать. Капкан захлопнулся, матч завершен, и не в мою пользу.

– Может, чай предложишь? – Костя подтянул пустую банку от кукурузы, отогнул крышку и приспособил её под пепельницу. – Рай, на тебя заказывать?

– Конечно… Час уже насухую тут сидим. Чёрный, и без сахара, – мужчина подошел ко мне, протянул руку, помогая подняться, а после подхватил рюкзак, из которого торчал багет, отломил кусок и двинулся вглубь дома. – Апартаменты не продаются?

– Ты всё же ударился, когда входил? – усмехнулся Костя.

– Да нет. Это же своего рода рехаб. Приземляет… Живешь, кайфуешь, перестаешь считать деньги, а потом хоп – на недельку на подобную