Жестокие игры Карима. Обожгу твою душу - Иман Кальби

Двери открываются. Перед ней похожая на зеркальную гладь сцена. Помещение погружено в полумрак. Лишь изысканные факелы обрамляют этот идеальный архитектурный бриллиант. Она босиком, поэтому ступает бесшумно. С облегчением выдыхает, понимая, что от зрителей её отделяют ниспадающие с высоких потолков белые шелковые материи. Они колышутся на легком ветру, то пикантно открывая, то скрывая ее фигуру… Взор невольно падает вниз, штора вздрагивает- и ее глаза пересекаются с глазами Агиласа. Сердце заходится в неистовом ритме. Он здесь. Конечно, он здесь. И снова этот взгляд- глубокий и пугающий. Он настолько доминирует, что затмевает все вокруг. Поэтому она не видит ни Тарика, ни Лаллу Мейзу, изучающую девушку со смесью триумфа и интереса.

Первые аккорды Элисса встречает, закрыв глаза. Она должна делать так, как ее учили- забыться, отдаться музыке. У нее нет права на ошибку. И на сожаление. Она здесь по доброй воле. Она понимает, на что идет. Ради чего это все. Каков вкус взрослой жизни.

Руки взлетают вверх, бедра колышутся в такт. Ловит себя на мысли, что роскошная ткань красной тобы ласкает ее кожу. Она сейчас и правда очень красива. Должно быть…

Шаг, второй, третий. Резкий поворот. Элисса словно бы отрывается от земли. В венах огонь. Это вино так действует. Потому что теперь ритмичный стук барабанов словно бы у нее в груди. Словно бы это она сама- источник звука. Волосы разлетаются от каждого движения. Руки извиваются, как тонкие ленты гимнастки, постукивая множеством браслетов…

Музыка приближается к кульминации. Элисса протягивает руку к золотой броши, удерживающей тобу, отцепляет ее одним движением- ткань струится по телу вниз, оголяя его для зрителей. В унисон падают вниз белые полотна. Она вздыхает, понимая, что теперь ничего не отделяет ее от зрителей. Смотрит поверхностно, не вглядываясь, чтобы не сбиться. Здесь не больше десяти- пятнадцати человека и… Она чувствует, как от них исходит энергетика. Она не пошлая, не вульгарная, не надменная и насмешливая. Это энергетика восхищения.

Барабаны бьют все громче и чувственнее. Бисеру теперь ничего не мешает сверкать и позвякивать от энергичных движений ее бедер. Легкая испарина покрывает тело.

Поворот, падение на пол- заготовленное, предусмотренное выступлением. Музыка замирает- и Элисса случайно встречается глазами с Лаллой Мейзой. Что-то происходит между ними. Подсознательное. Инстинктивное. Взгляд двух женщин, обращенный друг на друга. Элисса словно замирает. На секунду ей кажется, что женщина зла- столько скрытого смысла, алчности и торжества в ее глазах. Такой взгляд бывает у ведьм в детских книгах, которые заманивают невинных девочек в свои ловушки… Но нависшая мгла-видение рассеиваются.

Мейза растапливает этот лед первой, улыбнувшись и игриво начиная свою загруту (араб.- особый утробный крик арабских женщин во время праздников). Ее распев подхватывают и другие женщины в зале. Они начинают энергично хлопать, словно придавая Элиссе еще больше сил и смелости.

Элисса уже на ногах, снова пируэт, заставляющий ее воспарить над сценой. Снова зазывное движение спиной и руками.

Тарик… Она, наконец видит его. Он бледный и потерянный. На душе снова скребут кошки. Это неправильно. Что-то во всем этом неправильно, но у нее пока нет времени об этом думать. Не было времени с самого начала.

Рука немного подрагивает, потому что сейчас она должна сорвать с себя и набедренную повязку, оставшись в одном белье. Пусть это и часть костюма, она слишком откровенна…

Нервно сглатывает. Снова поднимает глаза на аудиторию. Агилас. Его взгляд сейчас притягивает. Он такой раскаленный, что над губой у Элиссы проступает капелька пота. Волосы прилипают к спине. Зал сильно продувают струны кондиционера, но она все равно вся мокрая. Пальцы опускаются по талии на зажим на набедренной повязке. Барабаны замолкают. Вдох. Выдох.

-Довольно,- раздается рваный, с хрипотцой голос Агиласа.

ЧИТАЕМ ЗДЕСЬ

Глава 21

Глава 21

Я стою на раскаленном камне босиком. Каблуки остались в лодке, где им и место. На мне то самое пресловутое шелковое платье из машины, которое прекрасно бы смотрелось на фотосессии в Плаке, но абсолютно бесполезно тут, на острове, где единственное укрытие - обшарпанная хижина с крышей из сухих веток и канатов. С моря тянет соленым, где-то рядом кричит чайка. И ни души.

Ранний рассвет вот-вот окрасит водную гладь нежным золотом. А пока я неверующе оглядываюсь, думая, что все это одна большая шарада…

Карим невозмутим, а я ежусь. Обхватываю себя руками, переступая нерешительно с ноги на ногу. Они в воде и песке… Как и края шелка…

- Снимай платье,- говорит он отвлекаясь, наконец, от своего замысловатого занятия- разгребать хворост, сложенный у входа в кривую, покосившуюся, тоже сделанную из каких-то сухих палок хижину.

- В смысле?

Он стягивает с себя белую рубашку изо льня и кидает мне.

- Скоро поднимется солнце и будет жарко, а пока сними подмокшую ткань и надень мою рубашку.

- Карим, что происходит?- раздраженно выдаю я,- мы собирались на необитаемый остров и ты мне сказал, что мне тут понадобятся только книги? А одежда? В чем я буду ходить?! Почему вообще мы здесь, а не на твоем насыпном острове.

-Насыпной остров- это работа, офисы и футуризм. А мне сейчас нужно другое,- невозмутимо пожимает плечами,- расслабься, Инна. Ты ведь не слабая девочка, привыкшая лишь к роскоши и люксу. Способная выдержать переход по пустыне, как легкую прогулку, испугалась какого-то милого островка в Эгейском море? Это Арки. Один из крошек россыпи Патмоса. Все под контролем, но пока мы побудем здесь…

- Дело не в пустыне и моей выносливости, Карим. В пустыне я в одежде.

- А здесь скоро будешь без,- говорит он и подходит ко мне.

Рука на талии притягивает и впечатывает в каменный торс. Горячее дыхание- соленое и горькое одновременно- посылает по телу дрожь.

- Мы тут не для того, чтобы одеваться, а чтобы оголиться, Инна. Ты умная девочка. Я привез тебя сюда для исполнения того, для чего все это было вообще начато…

Понимаю его. И даже догадывалась… А волнение все равно хлещет через край. И я прячу его за своим возмущением. А как иначе?

Импровизация двери в хижину противно скрипит, открывая вид на убогое строение. Там внутри, наверное, десятки скорпионов! Я знаю,