Метель, или Барыня-попаданка. Встречи и расставания - Наталья Алексеевна Добровольская

В юности Давыдов влюбился в представительницу благородной династии, но Аглая де Грамон предпочла сына генерала, более привлекательного на вид. Потом в личной жизни молодого военного появилась выпускница балетной школы, прекрасная Татьяна Иванова, которая притягивала Дениса, как магнит. Но жениться на ней он не мог из-за разности социального положения.

В годы службы в окрестностях Киева повзрослевший мужчина увлекся Лизой Злотницкой и задумал сделать ее законной женой. Отец невесты поставил условие – получить государственные дотации, и Денис сделал все, чтобы выполнить это условие и обзавестись семьей.

Но пока он был в отъезде по делам, предстоящая свадьба расстроилась. Юная Лизонька влюбилась в князя Петра Алексеевича Голицына и передумала выходить замуж за Давыдова. Денис хотел драться на дуэли с соперником, но вовремя одумался. В его положении это было бы глупо. Самым унизительным было то, что ему самому предстояло писать царю, что он отвергнут молодой невестой. Женится наш герой еще не скоро, через восемь лет, и он станет почтенным главой большого семейства. А уже в возрасте около пятидесяти лет его настигнет любовь к молодой девушке, которой он посвятит свои самые прекрасные стихи, но пока ни он сам, ни окружающие об этом не знают

Встряхнув головой, Давыдов с завистливой усмешкой сказал:

– Михаил, вы действительно потрясающий человек! Стоило оставить вас на несколько часов, как вы не только родите ребенка, но и обзаведетесь прекрасным гаремом, в котором вы – главный падишах. Но познакомьте меня с вашими прелестными дамами.

Миша рассмеялся, улыбнулись и женщины.

– Действительно, я в чудесном малиннике. Позвольте же представить моих прекрасных дам.

И он начал перечислять всех, начав с Варвары Петровны и закончив Натальей, которой Давыдов не только поцеловал руку, но и поклонился весьма усердно.

Но не успели они познакомиться, как в зал вошли Лукашик и Авдеич, давно подружившиеся и помогавшие друг другу и своим хозяевам во всем. Начал Лукашик:

– Барыня Наталья Алексеевна. Мы того, первую партию пленных помыли, переодели, расселили. Теперь что с новыми делать? И куда сани поставить?

– Это я виноват, не сказал вам, что обоз мы отбили, охрана просто разбежалась, почти не оказав сопротивления. Мы и искать никого не стали – надо, сами придут, а кто и пропадет – туда им и дорога. Но там тоже много всякого добра, и что с ним делать, я не знаю, не везти же за собой.

– Наталья Алексеевна, я забыл рассказать, что и мы в лесу сундуки нашли и пушку, правда, как Денис Васильевич сказал, она стрелять не может.

– Да, проблема, можно было бы и у нас в поместье оставить, но сами видите, много посторонних, вдруг кто соблазнится на богатство, рисковать близкими я бы не хотела. Что думаете, друзья мои?

Давыдова очень удивило такое обращение, да и отношения между людьми – графиня на равных общалась с простой компаньонкой, а та относилась ко всем, как к своим детям.

И именно эта «всеобщая тетушка», как представил ее Миша, предложила идею, поразившую всех своей простотой и в то же время потрясающей логичностью:

– А если к монахам, в Болдинский монастырь увести? Думаю, святые люди не соблазнятся на дары, можно как вклад в Женское общество внести, а средства потом потратить на помощь людям.

– Отличная идея, Варвара Петровна! Так и поступим. Пусть люди отдохнут, а потом и распорядимся. И с пленными потом разберемся, пусть пока отдыхают и приходят в себя. Кстати, Денис Васильевич, есть ли какие указания от государства на сей счет? Как с ними поступать по закону?

– Не знаю, сударыня, как-то не задумывался. Обычно мы сдавали их по инстанциям в больших городах, а уж какова их дальнейшая судьба – бог весть. Видимо, не до того пока высшим кругам, надо до конца французов с нашей земли прогнать.

– Да, господа, я совсем забыла, буквально вчера от Дмитрия письмо пришло, я забыла вам показать, – вступила в разговор Машенька.

– Так, тут все личное, вот, он пишет, что рана у него уже зажила и он чувствует себя просто отлично. Он давно бы написал прошение о зачислении в полк, но Иван Михайлович Ушаков, которому недавно сделали протез, убедительно просил его побыть рядом с ним, чтобы освоить ходьбу на нем. Возможно, через некоторое время он вместе Дмитрием приедет к нам в отпуск, подгадав к моим родам.

– А Петр Иванович Багратион чувствует себя намного лучше и благодарит вас, Наталья Алексеевна, за ваш чудесный чемоданчик с лекарствами, которые спасли ему жизнь, и за Якова, который так ему помог. Он наградил его большой суммой денег, так что наш Яша теперь выгодный жених. Дальше опять личное и приветы всем нам.

– Отличные известия! Если можно, я бы хотел сам написать своему боевому другу и начальнику. Знаете, он всегда шутил над моим курносым носом. Однажды я явился в авангард к князю и сказал, что неприятель у нас «на носу». Тогда князь переспросил: «На чьём носу? Если на моём, то можно ещё отобедать, а если на вашем, то по коням!»

Все рассмеялись, и сразу напряжение первых минут знакомства спало.

– Ладно, я пойду распоряжусь насчет обеда, а потом займемся делами, – это Наталья, как хозяйка, пошла командовать.

Но не успела она войти из зала, как в нее опять вошел Авдеич и сказал:

– Там какой-то военный, говорит, письмо для вас от его сиятельства из армии.

– Зови скорее! Прекрасный день! Еще одно счастливое известие! Это вы, Денис Васильевич, принесли нам столько радостных событий.

Смущенный Давыдов только развел руками, а в это время в комнату вошел молодой человек с рукой на перевязи – это был адъютант Александра, присутствовавший на их свадьбе. Он передал, поклонившись, письмо, которое Наталья почти выхватила у него из руки.

Она начала читать, пропуская личные обращения:

– «Ты знаешь, дорогая, что наш полк входил в состав третьей резервной армии и находился в отряде генерала Мелиссино, действовавшем с июля по сентября против французского седьмого корпуса генерала Ренье. Могу похвастаться – мы отбили одно орудие – первый трофей войны. Сейчас полк находится в Варшавском герцогстве и, состоя в авангарде барона Сакена, участвует в боях у Горностаевичей и Волковыска. Очень жалеем, что не смогли быть на Бородинском поле, но надо было кому-то и охранять тылы нашей наступающей армии…»

– А, вот далее. «Мой адъютант Андрей Александрович получил ранение в руку, и если бы не твои замечательные лекарства, переданные Егору Фомичу Цеккерту, то неизвестно,