В договор не входит - Лина Ласс

– Бал? Что ещё за бал?

Виардо тяжело вздохнул и закатил глаза.

– Завтра в Риме. Самолёт уже ждёт нас. У вас есть час, чтобы собраться. Господин Эккерт же предпочёл отправиться туда на яхте и к завтрашнему вечеру прибудет в столицу.

– Ему не нравится моя компания?

– Ему не нравится никакая компания. Дело не в вас или в ком-то другом. Дело в нём самом.

Я почувствовала досаду. С чего бы это? Но, кажется, мне хотелось узнать поближе своего нанимателя, а он каждый раз ускользал из моих рук. Ничего не получается. Он даже секса со мной ещё не потребовал, хотя все предпосылки к этому были. Мне не показалось. Вечером, постучав в мою дверь, он хотел меня, но почему-то не стал настаивать.

– Если честно, то вашего хозяина я с трудом могу представить себе в смокинге с бабочкой. Так что это за бал?

Марк усмехнулся.

– Это сбор средств благотворительного фонда, одним из учредителей которого является господин Эккерт.

– Накормим всех голодных? – пошутила я.

– Нет, Максим интересуется передовыми научными исследованиями в сфере медицины. Это не какой-то там местечковый вечер. Этот бал посещают поистине сильные мира сего. Спасение голодающих, конечно, благородное дело, но Эккерт и подобные ему вкладывают деньги в то, что может повлиять на всё человечество.

– Типа как чипирование?

– Я вам этого не говорил, – Марк заговорщицки приподнял бровь, но его улыбка выдала его. – На такие балы не водят любовниц, только жён.

– Но я Максиму не жена.

– Но на роль верной подруги сгодитесь. У вас, конечно, вспыльчивый характер, но вы умеете себя вести в приличном обществе.

Сказано это было как будто в укор кому-то, кто здесь отсутствовал. Любопытство внезапно возобладало над разумом.

– А какими они были? Другие его девушки?

Не знаю, что я хотела услышать, но Марк только покачал головой.

– Не только вы повязаны контрактом, моя дорогая, так что ничего сказать вам не могу. Но, хочу заметить, вы не так вульгарны и алчны, как некоторые.

Марк попросил не брать с собой большого количества вещей, так как поездка была рассчитана на пару дней. Но я посчитала необходимым взять только парфюм, который приобрела в Берлине, а из одежды обошлась тем, что на мне было надето.

Вечный город встретил нас неизменным солнцем и толпой народа. Его улицы наводнились громкими голосами и гудками машин. Шофёр вёз нас по городу такими улицами, чтобы можно было оценить красоту столицы. Широкие площади, храмы и конечно Колизей. Всё это было невероятно чарующе, окутанное романтикой самой настоящей Италии, что я, даже незаметно ущипнув себя, не могла до конца поверить, что нахожусь здесь. По пути в отель мы остановились в районе Триденте, где в одном из бутиков приобрели платье и босоножки. Я не знала, как нужно одеваться на мероприятие, но Марк сказал, что дресс-код – black tie. Это подразумевало официальный вечерний туалет, ничего вульгарного, но я немного вышла за рамки, выбрав платье в пол из чёрного тяжёлого атласа на тонких лямках и с открытой спиной. Зато мой нянька, одобрительно кивнув, отметил, что у меня определённо есть вкус.

– Но вновь чёрный. Не хотите подчеркнуть свои глаза? Может, лучше синее? – Марк снял с вешалки сапфировое платье. Оно было более скромным, складки ткани красиво бы легли на бёдра, но при одном лишь взгляде на него я отмела этот вариант.

– А чёрный – это классика. Плюс, хорошо смотрится на загорелой коже и стройнит.

– Уж вам бы волноваться о стройности, – Марк повесил обратно платье, явно раздосадованный.

– Я выгляжу достаточно презентабельно? – я замялась. – Я никогда не была на мероприятиях, похожих на это. Да что там, я ведь даже не знаю, что меня ждёт. Надо ли делать книксен или кланяться?

– В вашей юности не было званых ужинов? – удивился Виардо. – Насколько я помню, семья ваша была богата.

Я вздохнула. Марк затронул те воспоминания, которые я старалась запрятать как можно дальше. Были и такие. Правда, в то время я ещё носила гольфы и бантики. Мы были вхожи в самые богатые семьи, светские мероприятия северной столицы не обходились без нашего участия. Мама мечтала, чтобы я дебютировала на балу, который организовывал один известный глянец. Может быть, я и сама хотела этого – блистать на паркете и в жизни, встретить отпрыска таких же обеспеченных родителей, выйти замуж, любить его так же, как мать любила отца, и жить с ним счастливо в достатке до самой старости. А потом пришёл переходный возраст с юношеским максимализмом и бунтом. В бизнесе отца начались проблемы, которые затем перекинулись на мою психику, и я отдалилась и от семьи и всей той жизни, о которой раньше мечтала.

– До этого не дошло, – пробормотала я с сожалением.

– Реверансы не понадобятся, но, если вы способны поддержать светскую беседу на достойном уровне, от вас больше и не потребуется. Вот бы было время научить вас грамотно обсуждать котировки акций и колебание цен на нефть, но кто об этом подумает, когда взглянет на вас.

Вечером следующего дня мне сделали высокую укладку в салоне при отеле, где мы остановились. Открыли тонкую шею, в макияже лишь подчеркнули глаза лёгким смоки. Я надела купленное платье на голое тело, бельё сквозь ткань было бы заметно. Нанесла несколько капель духов на кожу и, как только застегнула на щиколотке босоножки, осмотрела себя в зеркало. Я никогда так элегантно не выглядела. Стройную фигуру облегала мерцающая гладь шёлка, вытягивая и без того высокий рост. Причёска и макияж преобразили меня настолько, что я не узнавала себя. Весь образ был утончённым, но без украшений казался незаконченным.

Раздался вежливый стук в номер. Должно быть, Марк вызывает. Но, распахнув дверь, застыла как вкопанная. Передо мной стоял Максим, одетый в чёрный смокинг. В первую секунду я не узнала в этом импозантном мужчине босоногого оборванца с пляжа. Он выглядел совершенно по-другому. Всклокоченные обычно волосы были уложены, бородка чуть подстрижена и приведена в порядок, смокинг сидел как влитой, подчёркивая стройность, да и манера держаться как будто изменилась. Вот только на его щеке всё ещё был виден немного побледневший синяк. Он не спешил заговорить, смотря на меня в упор и будто был поражён увиденным, так же как и я.

– Можно? – наконец произнёс он.

Я отступила, приглашая внутрь. В его руках была небольшая коробка