Судьба магии - Бет Рэвис

Он должен быть мертв. Пожалуйста.

Дитер хихикает:

– Нет, нет, я не из тех, кто умирает, Фрицихен. Зачем ты желаешь мне смерти? И теперь, моя милая, милая сестренка, ты принесешь мне камень.

– Какой камень? О чем ты говоришь?

– Камень! – взвизгивает он срывающимся от отчаяния голосом и тянется ко мне. Я со стоном отшатываюсь…

Но затем Дитер кричит.

Он выгибается, его тело неестественно вытягивается, и огонь позади гаснет. Стена кедров исчезает, с щелчком срываясь в бездну, и остаемся только я, он и…

Отто.

Отто стоит спиной ко мне, Дитер перед ним, его руки вскинуты, точно в защитном жесте.

Я с облегчением выдыхаю, позволяя телу почувствовать боль с новой силой. Он здесь. Как он здесь очутился?

Где мы?

Дитер не колеблется. Он бросается на Отто, и от его наигранного задора не остается и следа, в его движениях только первобытная ярость, когда его руки обхватывают горло Отто.

– Мой! – вопит Дитер.

Отто сопротивляется. Бьется, пытается вырваться из хватки Дитера, но моего брата не одолеть, он в бешенстве. Его хватка на шее Отто усиливается, лицо Отто багровеет, с губ срывается судорожный вздох, и я чувствую этот вздох в своем теле, как сдавленный поток воздуха.

Выкрикиваемое Дитером слово эхом отдается во мне.

«Мой».

Мой воин. Мой связующий элемент. Мой.

Я поднимаюсь на ноги, пошатываясь, но все же направляюсь к ним и протягиваю руку.

– Отпусти, – требую я, чувствуя, как на лбу выступают капельки пота, – его… – мое тело ломит при каждом движении, каждом шаге, каждом ударе сердца, – …сейчас же.

Я указываю на Дитера. Кедровые деревья снова начинают расти, но теперь здесь появляются и другие растения: майоран, крапива, розмарин и все, все, что только можно вообразить.

Но мне ведь это не нужно? Мне не нужно ничего, кроме дикой магии.

И Отто.

Вытянув руки, я кричу, и все погружается во тьму.

* * *

– Фрици! Фрици…

– Не двигайся… Триединая, помилуй, что случилось?

– Я не… Дитер…

– Дитер? Scheisse, Фрици, что я тебе сказала? Не двигайся. – Это Корнелия. Она что-то мне говорит, но вокруг по-прежнему темно, очень темно, и тут…

Боль накрывает меня, яркая и всепоглощающая, и раздается пронзительный крик, похожий на удар колокола, – нет, это я. Кричу я, и чьи-то руки ложатся мне на плечи, давя вниз.

– Пожалуйста, Liebste, пожалуйста, – умоляет Отто хриплым голосом. – Пожалуйста, не двигайся… Корнелия здесь, она здесь, и мы поможем.

– Scheisse, – снова ругается Корнелия. – Зачем Хольда позвала меня сюда? Неужели она не могла разбудить целителей, нет… а ну не двигайся…

Воздух наполняется запахом, напоминающим разряд молнии, статического электричества и эфира, и боль отступает. Не проходит полностью, но больше не сводит меня с ума, и я хватаю ртом воздух и выпрямляюсь.

– Где… – Я оглядываюсь, ожидая увидеть Дитера, скорчившегося в углу, раненого и готового снова атаковать.

Но я в… библиотеке? В библиотеке Совета.

И зал разрушен.

Большая часть книг скинута с полок и разбросана по полу. Стол наполовину сгорел, обуглился и почернел, а на стенах полосы крови.

Мое внимание в панике переключается на Отто, и я осматриваю его с головы до ног, ища ранения. У него тонкий порез на шее, но это единственная рана, так что такое количество крови на стенах не может быть его.

Это моя кровь.

И теперь я чувствую их, раны, некоторые заживают под действием чар Корнелии, но ее сил недостаточно, чтобы остановить агонию, которая сжимает меня, как злой кулак.

– Что случилось. – Мои слова звучат как утверждение, как требование.

Говорить больно. У меня першит в горле, и я протягиваю руку, касаясь кожи и нащупывая припухлость.

Отто садится рядом со мной и кладет руку мне на плечо. Я вздрагиваю, он отстраняется, и я вижу на коже едва заживший ожог, он тянется вверх по руке и уходит туда, где я уже не могу его разглядеть. Шок обрушивается на меня, когда магия Корнелии отступает, и я немею.

– Дитер, – отвечаю я на свой вопрос.

Отто кивает.

Корнелия садится на пол. На ней сорочка и наспех накинутый халат, рыжие волосы заплетены в растрепанную косу, а на лице выражение ужаса.

– Дитер овладел твоим телом, – объясняет она.

– Он делает это уже во второй раз, – добавляет Отто, и я разворачиваюсь к нему. – Как минимум.

– Что?

Отто не смотрит на меня, когда объясняет, что это не первый случай, когда он последовал за мной в библиотеку. Этой ночью, когда Дитер напал и начал пытать меня, Отто использовал связующую нас магию, чтобы ненадолго вытянуть сознание Дитера из меня, так что я успела побороть его с помощью колдовства.

Корнелия затихает, когда Отто заканчивает рассказ.

Он по-прежнему не смотрит на меня.

– Барьера Источника оказалось недостаточно, чтобы сдержать его, – произносит Корнелия. – Это… беспокоит.

– Это то, что тебя беспокоит? – я охаю. – Мой брат жив. И он все еще может пользоваться магией. Моей магией. Вот почему связующее зелье не сработало в полной мере. Потому что Дитер первым привязал меня к себе. Он украл меня…

Я подаюсь вперед, дрожа всем телом, мне больно. Я будто превратилась в клубок из горя и боли. Отто наклоняется ко мне:

– Фрици, я…

Я бросаюсь в его объятия, игнорируя боль.

– Ты чувствуешь себя виноватым. Прекрати. Ты ничего не мог сделать, чтобы предотвратить случившееся.

Отто неуверенно обнимает меня, опасаясь задеть раны на моей спине.

Он ничего не говорит. Но я чувствую его вину. Она цепляется за меня, и я ощущаю нить, теплую и прочную, соединяющую нас. Это здесь, та связь, которую зелье смогло создать вопреки влиянию Дитера, и она помогла изгнать Дитера из моего тела.

Я снова пытаюсь сказать об этом Отто. «Это не твоя вина».

Но я не хочу больше говорить. Не хочу думать, чувствовать или понимать, что это значит. Я так устала и просто хочу…

Я хочу…

Прежде чем успеваю осознать, что Отто почувствовал все это так же, как чувствую его вину я, он заставляет меня подняться.

– Пойдем, – говорит он. – Мы можем разобраться с этим утром.

Я встаю, но замираю.

– Нет. Не можем.

– Я согласна.

В дверях стоит Филомена, уперев руки в бока. На лице брезгливо-хмурое выражение. За ее спиной Рохус, который в ужасе оглядывает библиотеку, прежде чем оттолкнуть Филомену и упасть на колени над грудой испорченных книг.

– Что… – начинает он. – Что ты наделала?

Корнелия вскакивает на ноги:

– Нашу защиту прорвали.

Филомена бросает на меня обвиняющий