Упырёк - Эдвина Лю

приезжал в Сольме из столицы. Увидел Кэри на почтовой станции, пытался соблазнить её посулами об успешной магической службе при его дворе. Она ведь почти согласилась, дурочка! Хотелось увидеть столицу, быть такой же успешной, как Корин, служить телохранителем аристократа. Если бы богач не распустил не вовремя руки — пожалуй, Вендела уехала бы с ним. И, быть может, вышла бы за него. Но он распустил, а потом, когда она надавала ему пощёчин, принялся звать замуж.

Смешно, нелепо, противно. Кэри назло всем нанялась на службу в участок, чем заслужила негодование матери и вспышку отцовской паники. Сгоряча мать наговорила дочери так много, что хватило бы и на две жизни. Кэри с первого же жалования сняла себе комнатку в доме неподалёку от участка. Больше с родителями она не жила, и виделась с ними нечасто. Четвёртый год пошёл её службе.

Из-за всех этих неурядиц Вендела с каждым годом своей быстротечной жизни, двадцать лет из теперешних двадцати девяти, не уставала повторять себе: если бы не Тёмные, ничего бы этого не произошло. Она росла бы без постоянного давления, без отцовского страха, её учили бы не прятаться и изворачиваться, а нападать и драться! У Кэри с малолетства был боевой характер. Но приходилось постоянно себя сдерживать, одёргивать, зажимать, усмирять. Бесконечно долго. Усердно. Послушно. Она, помнится, всё ждала, когда вернётся из тюрьмы отец и станет учить её быть настоящим ловцом, покажет, как правильно держать в руке шпагу и как метко стрелять из пистолета! Но вернулся не отец, а его призрак.

Разочарования, переживания и страхи — вот что правило Венделой в детстве. Но не усмирило. У неё имелся должок к Тёмным магам, и она намеревалась вернуть его сторицей. Это двигало Венделой с самого детства. И если иногда у неё появлялась мысль-предательница, что ей, возможно, было не выжить без вмешательства мага ложи Боли — Кэри лишь качала головой. Ей не верилось, что она умерла бы.

Но она давно забыла, что такое настоящая боль. Кроме той, не проходящей после потери Сэнди. Порезаться ножом, уколоться иглой или, споткнувшись, расшибить колено — не в счёт. Мелочи. Один или два раза её слегка ранили во время ловли — не-маги, тоже пустячно. Даже в госпиталь Кэри обращалась лишь потому, что ранение во время любой ловческой операции надо зафиксировать в журнале. За серьёзные раны ловцам делали начисление к жалованию, так вот Кэри этих денег не получала ни разу.

Если откровенно, то Кэри боли боялась. Боялась, что она не выдержит и сломается. Станет такой, как отец. Даст матери повод до конца жизни упрекать дочь в том, что ей лучше было бы смириться и выйти замуж за того богача. До самой смерти будет существовать впотьмах. Именно это заставляло Кэри двигаться вперёд, рваться на облаву, ввязываться в кабацкие драки. Встречать страхи и боль лицом к лицу, чтобы воспитать в себе бесстрашие.

Но ей отчаянно везло — жизнь не сталкивала её ни с тем, ни с другим вот так лоб в лоб до позавчерашнего вечера. И сейчас Вендела лежала на полу, обеими руками держась за повреждённое некромантом горло, и плакала от бессилия.

Недолго. Слёзы быстро высохли, а ком, вставший в гортани и походивший на застрявшую кость, начал раздражать. Отлично. Ненависть, она перехватила у мага ложи Смерти ненависть. Если её преобразовать, получится любовь, а если использовать в чистом виде — то она, пожалуй, прошибёт стену. Только бы собрать все эмоции в помощь, накопить для решающего удара…

Кэри села, подогнув ноги и низко опустив голову. Так сильнее чувствовалась боль в горле. Закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало. Взяла в левую руку ложку, просто чтобы чувствовать в руке металл. Её всегда бодрило, когда у неё было оружие.

Ну, хорошо же! Окно при малейшем прикосновении к стеклу норовит исчезнуть, но стены остаются стенами. И если собрать эмоции в кулак, как это делают Тёмные и к чему редко прибегают Светлые, предпочитающие загребать жар чужими руками — то на один хороший удар её сил хватит. Медленно, тяжело Кэри поднялась на ноги и ударила правой рукой в стену. Коротко, резко, вложив всю силу и все эмоции в разрушение. Ненависть, как тяжёлый молот. Боль, как большой камень. Страх, как сила, направляющая удар. Желание освободиться и жить — как защиту для правой руки.

Стена подалась, треснула — посыпались куски краски и штукатурки, проломилась дранка, и рука действительно осталась цела — лишь слегка саднило костяшки пальцев… Однако этого оказалось мало, слишком мало.

Всё плыло перед глазами — после сильного выброса энергии кружилась голова. Вендела решила набраться сил для второго удара. Она снова опустила голову пониже, черпая из себя последние крохи энергии и раздувая их, словно угли. Внезапно ложка в руке нагрелась так сильно, что едва ли не обожгла кожу. Кэри зашипела сквозь зубы и посмотрела — ручка ложки изменила форму, а черпало вытянулось и заострилось. Превращение ложки в слабое подобие ножа стало неожиданным побочным эффектом.

Она просунула руку в пролом и отодрала пару кусков дранки, которыми некоторое время пыталась дробить стену. Впустую, так как дощечки быстро сломались о кирпичную кладку. Очень хороший дом. Прочные стены. Ложкой? Не слишком ли мягкий металл?

Но ложка уже завершила превращение, хотя Вендела даже не думала о ней. Теперь то был полноценный нож, которым она сгоряча начала расковыривать кладку. Увы, очень неудобная рукоятка больно впилась в ладонь. Тогда Вендела приготовилась к ещё одному магическому удару. Проклятая слабость. Как не к месту!

…Взрыв отшвырнул Кэри почти к самому окну, осколки стекла, обломки кирпича, щепки и штукатурка посыпались сверху.

«Я не боюсь. Это ещё не страх, — подумала Вендела. — Страха я ещё не видела».

В пролом беззвучно лезли люди. Это они, наверно, взорвали стену.

Кто-то нёс её на руках. Не очень бережно. Кэри поняла, что на какое-то время теряла сознание. Несли вдвоём — один за руки, другой за ноги. Она по-прежнему не слышала ни звука — оглохла от взрыва.

— Десмет, — попыталась сказать она. Но не услышала и своего голоса. Однако упрямо продолжала. — Десмет. Некромант. Его надо поймать.

Кэри очень старалась, пока, наконец, кто-то из магов не ответил ей мысленно — от чужого голоса в голове Венделе стало очень неприятно, даже жутковато.

«Всё в порядке, — сказал этот голос. Мужской и знакомый. — Не волнуйтесь, эна Вендела».

Она нахмурилась. Движение бровей причинило неожиданно резкую боль. Почему голос ей знаком? Может быть, дело в