Неверная - Кира Романовская

про какой шанс ты говорила как-то. Ты дала мне возможность успокоиться и всё исправить и я ею не успел воспользовался. Вместо того, чтобы что-то попытаться выяснить или хотя бы повнимательнее присмотреться к кадрам плохого кино, я предпочел страдать. Прости меня Ида, твой муж идиот. Я очень надеюсь, что когда ты два года ко мне приглядывалась, а потом выходила замуж, ты отчасти это понимала.

Влад тихо усмехнулся, пока Ида молча стояла, как виноватая школьница, отчаянно прикусив губу, чтобы не сорваться в истерику и рев. Он рвал её на части словами, что она от него ждала намного раньше, и они даже иногда звучали, обрывками, в моменты ссор и попыток спокойно поговорить, но они были так разрозненны и вырваны из общей картины, что было совершенно непонятно о чем он говорит, и говорит ли искренне.

— Дима посоветовал мне извиниться и сказать, что я так больше не буду. Прости меня Ида, пожалуйста, прости, я наломал таких дров, что тебе осталось только собрать их и поджечь, сжигая всё, что у нас было, лишь бы было больше не больно. Я понимаю, как тебе было больно, твоя измена была липовой, а боль от неё для меня настоящей, а моя никуда не делась и стоит между нами стеной. Я знаю, теперь понимаю. Не хочу делать тебе ещё больнее своим присутствием в твоей жизни, правда не хочу. И всё же я с тобой, не могу уйти. Даже в этом извращенном понятии семьи, что у нас сейчас есть, я счастливее, чем был до этого. И как отец наших детей, я тоже очень счастлив. Но ты не счастлива, я всё понимаю. Не думай, что не вижу, как ты устала, как тебя всю трясет от случайных встреч со мной. Мне от этого паршиво, но я как упертый баран, муж упрямой овечки, и маньяк одержимый, не могу тебя отпустить. Я не могу отпустить тебя, слышишь?! Я не могу отпустить женщину которую люблю больше жизни! Просто не могу! А ты не можешь просто забыть, простить и жить дальше.

Влад тоже начал будто задыхаться, шумно дыша носом он прижался лбом к её волосам, она вздрогнула, в ответ он крепче сжал её ладошки в своих. Ему казалось, что стоит их рукам разомкнуться, как тонкая ниточка, что связала их в моменте порвется и всё будет кончено, навсегда, а пока нужно за неё держаться изо всех сил.

— Ида, мы не вернем то, что было, но может быть на пепелище старой жизни мы сможем построить новую. Вместе… — хрипло проговорил он и от его тембра голоса, будто задрожали все стекла вокруг, столько в нем было напряжения. — Я однолюб, Ида, также как и ты… Если нам нужно закончить старое, чтобы начать новое, я готов. Разведемся, будем жить отдельно, растить детей, попытаемся наладить и построить другие отношения, с чистого листа. И может когда ты перестанешь на меня злиться, что-то и получится. Или у тебя получится с кем-то другим, что более вероятно. И всё таки, сдаваться я не намерен. Мне просто нужна передышка, я срываюсь, говорю ужасные вещи, психую, делаю ещё более ужасные вещи, опять делаю тебе больно. Я тоже устал. Быть с тобой и не быть одновременно.

Ида стояла ни жива, ни мертва, Влад замолчал, сказав всё, что было на душе, он тяжело вздохнул, потревожив ее голливудские локоны и между ними наступила тишина. Лишь дождь вокруг неистово стучал по окнам оранжереи, где в тусклом свете одинокой лампочки двое застыли друг перед другом. Мужчина всё ещё боялся отпустить её хрупкие ручки, которые он с таким трудом отогрел, а женщина стояла будто на краю, то ли пропасти, то ли нового начала. И ей надо было решить шагнуть ли вперед или по привычке бежать назад, надеясь, что когда она найдет в себе силы и обернется, то увидит его.

— Я хочу забыть… — едва слышно сказала она, не поднимая головы.

— Что? — слегка нагнулся Влад, пытаясь, наконец, посмотреть ей в глаза.

Ида решила перестать прятаться, перестать врать самой себе и ему, она выбрала свой путь, десять лет назад, когда впервые поцеловала его, она всё решила. Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза, гордая и решительная секунду назад, маленькая хрупкая женщина внутри неё тут же стушевалась под его пристальным взглядом. Слова, что она хотела бы сказать застряли в горле и она нервно сглотнула их остатки.

— Что такое, Ида?

Она прикрыла веки, чтобы хоть как-то собраться, прийти в себя и сказать то, что не даст ей повернуть назад.

— Я хочу забыть… — медленно проговорила она, открыв глаза. — Помоги мне забыть.

Несколько секунд он вглядывался ей в глаза, пытаясь прочитать в них смысл того, что она сказала. И он надеялся, что понял всё верно. Влад нагнулся вперед, преодолев оставшееся между ними расстояние сквозь воздух, что стал словно плотнее и не пускал его к ней. Её алые губы без следов помады чуть приоткрылись, и он дотронулся до них своими. Нежно осторожно, боясь спугнуть женщину, что тихо пискнула, когда он втянул её нижнюю губку в себя. Их поцелуй двух школьников без языка длился меньше минуты, пока мальчик его не прекратил, чуть отстранившись, он изучающие взглянул на лицо своей девочки и увидел две мокрые бороздки от слёз, что сверкали в тусклом свете оранжереи. Он всё не так понял?

Ида, увидев, что он замешкался, немного ему помогла, показав верное направление, она робко улыбнулась и у Влада сорвало крышу от счастья свалившегося ему на голову так неожиданно. Он притянул её руки к своему лицу и жадно припал к ним губами, целуя тонкие пальчики. Его жена в это время улыбалась всё шире, хотя по щекам пролегли новые мокрые бороздки. Влад прижал её ладони к своей груди, оставляя их там, а сам взялся за её пояс на пальто, резко расстегнул и его, и пальто, от чего Ида удивленно смотрела на него. Зачем он её раздевает? Ему было нужно поучаствовать её ближе, нужно было прямо сейчас. Он скользнул руками по её талии, обнимая за спину и впился губами в её рот, действуя намного наглее.

Ида тихо застонала, когда от этого поцелуя по её телу прокатила горячая волна предвкушения чего-то большего, даже если это что-то случится прямо сейчас в помещении, где они были как рыбки в аквариуме, у всех на виду, ей было всё равно, лишь бы случилось. Она обняла его