Твоя кровь, мои кости - Келли Эндрю

попыталась представить Питера бессмертным. У нее ничего не выходило. Бессмертные были героями сказок, каменными, суровыми и исполненными молитвы. Они были изображены на иконах в затхлом старом соборе или на мраморных бюстах в оживленном музее.

У Питера, которого она помнила, на щеке всегда была полоска грязи. Он кричал на птиц, сидевших на верхушках деревьев. Ползал за ней на четвереньках. Спал на животе, уткнувшись щекой в ее подушку. Его любимыми закусками были кексы «Хостесс». Сначала он снимал белую завитушку, и глазурь осыпалась у него под ногтем.

Он всегда был самым человечным человеком из всех, кого она знала.

Снаружи на птичьем дворе стало слишком тихо. Она замерла, затем сняла наушники, прислушиваясь к вновь наступившей тишине. В раковину капала, капала, капала вода. В желобах с шумом переливалась дождевая вода. В кладовой послышалось шуршание крадущихся мышей. А затем в дальнем конце дома раздался звон разбитого стекла. Характерный звук открывающегося замка. Входная дверь распахнулась с такой силой, что могла бы проломить гипсокартон.

Уайатт тут же вскочила и спрятала пуговицу под имитацией выреза старого платья ее матери. Она вышла из кухни в холл и резко остановилась, увидев Питера, стоящего под притолокой. Он стоял неподвижно, как стервятник, его волосы потемнели от дождевой воды, футболка была намотана на кулак. Матовое стекло входной двери мерцало у него под ногами, как звездная пыль.

— О, — сказала она так невинно, как только могла. — Тебя что, заперли снаружи?

Он обнажил зубы в оскале. Серебристые струйки побежали по его груди, когда он бесшумно подошел к ней. Она не стала задерживаться, чтобы посмотреть на его приближение. Вместо этого бросилась бежать, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и сердце ее забилось где-то в горле. Это было похоже на момент из их детства — Питер и Джеймс играли в шахматы на затянутом паутиной чердаке амбара. Уайатт, уставшая до слез, провоцировала их, пока они не бросались в погоню.

К тому времени, как Питер догнал ее на лестничной площадке, из ее груди вырвался взрыв смеха. Он обвил рукой ее талию, и девушка искрометно закружилась. Она подавила смешок, когда Питер руками с силой уперся в стену по бокам ее головы. В результате этого они оказались нос к носу в коридоре.

— Думаешь, это смешно?

— Немного, — призналась она.

Уголок его рта дернулся.

— Что случилось с нашим соглашением о перемирии?

— Я приняла ответственное решение на благо команды. Ты — ужасный учитель. Ты нависал надо мной в течение трех дней. Я не могу сосредоточиться.

— Поэтому ты заперла меня на улице, как собаку?

— Нет причин так злиться, Питер, это просто немного воды.

— Да? — В его глазах промелькнуло что-то опасное. — Просто немного воды?

Прежде чем она успела возразить, он взвалил ее себе на плечо и направился обратно тем же путем, каким они пришли. Вниз по лестнице и под дождь, где воздух был холодным и бодрящим. Она сопротивлялась ему на каждом шагу, прижимаясь животом к его плечу, болтая ногами и размахивая руками. Дождь хлестал ее по спине, волосы хлестали по щекам.

— Отпусти меня, — рявкнула она, подчеркивая каждое слово ударом по его позвоночнику.

Сквозь шум дождя она услышала его вопрос:

— Отпустить тебя?

В этом вопросе было какое-то бессмысленное веселье. Ее кулаки застыли в воздухе.

— Нет, подожди, — возразила она, слишком поздно заметив деревянные перекладины причала и низко склонившиеся под дождем заросли камыша. — Питер, подожди…

Ее протесты были заглушены тошнотворным ощущением падения и резким шлепком о воду. С беззвучным криком она погрузилась в мутное стекло мельничного пруда. Холод окутал ее целиком, и затем она погрузилась под воду, вытаскивая ноги из безнадежного переплетения листьев кувшинок. Когда она вынырнула, мокрая и отплевывающаяся, то увидела, что Питер с трудом сдерживает улыбку. Она плыла по воде, белая сетчатая ткань ее платья развевалась вокруг нее кружевными волнами.

— Ты с ума сошел?

Его улыбка стала шире, уголки губ изогнулись — такая редкая улыбка Питера, от которой у нее в животе вспыхивали бенгальские огни. Приложив ладонь ко рту, он прокричал:

— В чем дело, Цветочек? Это всего лишь вода.

— Невероятно, — пробормотала она, плывя к нему небрежным брассом. — Какое ребячество. — И все же в животе у нее что-то бурлило, и это никак не проходило. Забавный трепет бабочки, который она помнила слишком хорошо. Цветочек, так он называл ее. Так он называл ее раньше, когда она еще думала, что у них впереди вечность. На берегу Питер все еще улыбался от уха до уха. Она пробиралась сквозь густые заросли кабомбы, на ходу показывая ему палец. Пряди мокрого роголистника прилипли к ее рукам.

И затем, как только ее пальцы уперлись в илистый выступ, она почувствовала это. Пальцы сомкнулись на ее лодыжке. Она встретилась взглядом с широко раскрытыми глазами Питера за мгновение до того, как погрузилась под воду. Вокруг нее появились пузырьки, и она погрузилась в темный сумрак. Запутавшись в водорослях, она пыталась вырваться. Ее пятка наткнулась на что-то твердое, как кость, и погрузилась в грязь.

Она брыкалась снова и снова, и под ее грудью вспыхивал фейерверк безвоздушных искр. Белые пятна плясали у нее перед глазами, превращая темноту в звездное небо, пока она медленно успокаивалась. Ее руки были раскинуты в стороны пустым распятием.

Когда все потемнело, это было похоже на милость свыше.

Она очнулась от того, что дождь хлестал сбоку, ребра чуть ли не хрустели под неистовыми ударами ладоней Питера о ее грудину. Перевернувшись на бок, она выплюнула мутную воду, чувствуя, как горит горло. Когда она наконец выкатилась на илистый берег, Питер рухнул рядом с ней. Они молча лежали в камышах, оба тяжело дыша.

Она не знала, как долго они оставались там, не произнося ни слова, прежде чем дождь начал стихать. Заставив себя выпрямиться, она приступила к утомительному занятию — счищению водорослей с кожи. Питер последовал ее примеру, приподнявшись на согнутых локтях.

— Что, черт возьми, это было? Ты не умеешь плавать?

— Ты что, думаешь, я нарочно тонула? — она отжала волосы, подавляя желание снова повалить его в грязь. — Рядом со мной в воде что-то было.

Он выпрямился, его глаза были широко раскрыты, а на ресницах блестели капли дождя.

— Что значит «в воде что-то было»?

— Я не знаю, — сказала она, выпутывая листок из своих мокрых, спутанных волос. — Не то чтобы я могла что-то разглядеть там, внизу. Вероятно, это были водоросли, но они так плотно обвились вокруг моей лодыжки, что, клянусь, мне показалось, будто это человеческая рука.

Последовала