Виктор - Дарси Эмберс

— Для тебя все, что угодно. Жена.

Я таю в его объятиях. Казалось, что путь сюда был долгим. Все еще тяжело думать о брате, но Виктор не мешает мне оплакивать его. Он никогда не говорил, что я не могу говорить о нем.

Теперь он ходит со мной на большинство приемов к терапевту, даже если сидит снаружи и ждет. Я немного прибавила в весе, но это полезно. Сейчас это приводит в тонус мышцы. Я постепенно привыкаю смотреть на себя в зеркало во весь рост, не выискивая недостатки.

Виктор также приходит на все мои выступления. Он не пропустил ни одного. Я люблю его еще больше за это. Каждый день с ним кажется невероятным. Виктор моя опора, и уверена, он будет рядом в любой момент и поддержит меня во всем.

Джоан показала мне, как готовить несколько простых и полезных блюд. Сначала она сомневалась, потому что всегда готовила сама. Но теперь мы наслаждаемся общением друг с другом. Она как тетя для меня. И у меня есть семья, которую я никогда не думала, что смогу иметь.

Я беру книгу с полки, когда Виктор подходит ко мне сзади, прижимает к себе и оставляет легкий поцелуй на моей шее.

— Рождество через пару недель. Ты нервничаешь? — спрашивает Виктор, я поворачиваюсь к нему, он играет с моим ожерельем-ошейником, в который вставил маячок, и я снимаю его только в нашей комнате.

— Немного. То есть, что, если я им не понравлюсь? Мы поженились без их участия. Они возненавидят меня за это?

Он тянет меня к лестнице.

— Конечно, нет. Они уже знают, — я ахаю, а он смеется, — я не смог сохранить это в секрете. Мой отец давно хотел, чтобы я остепенился. Он доволен.

Я вздыхаю с облегчением.

— В любом случае, если ты откажешься, я просто свяжу тебя и отвезу туда.

Он перекидывает меня через плечо и шлепает по заднице. Я извиваюсь, пытаюсь освободиться, хотя не очень сильно.

Я знаю, куда мы направляемся.

Предвкушение охватывает меня, и слышу, как поворачивается ключ в замке нашей игровой комнаты.

Эпилог

Канун Рождества

К тому времени, как мы прибыли к большим воротам поместья моего отца после нашего перелета в Чикаго, солнце уже село. Наконец-то пришло время познакомить ее с отцом и братьями в это Рождество.

Тяжелые ворота открываются, когда охранник вводит код.

— Готова? — спрашиваю Амайю, положив руку на ее бедро и нежно поглаживая большим пальцем, надеясь успокоить ее нервы.

Она много пережила в последнее время, и я думаю, что поездка из Калифорнии пойдет ей на пользу. Подальше от всего этого бардака. Особенно от воспоминаний о Дэмиене.

— Да, думаю, готова, — ее голос дрожит, выдавая волнение.

Я проезжаю мимо особняка отца и сворачиваю направо, к гостевому дому, где мы будем жить во время праздников. Мы едем по длинной подъездной дороге, украшенной кустами с обеих сторон, пока не появляется белый особняк с тремя этажами.

Боковым зрением я замечаю, как Амайя наклоняется вперед: — Вау.

— Тебе нравится? Мой отец построил гостевые домики для меня и моих братьев. Мы будем здесь одни, — я поднимаю брови, и ее смех согревает мое сердце.

Я паркуюсь перед бежевыми воротами гаража, фары освещают нас, отбрасывая отблески на снежные дорожки.

Высокий пожилой мужчина подходит к нам, когда я выхожу и здороваюсь с ним. У него крепкое рукопожатие.

— Добрый вечер, мистер Петров. Надеюсь, у вас был хороший перелет. Я здесь, чтобы помочь вам с багажом.

Я обхожу машину и открываю дверцу для Амайи, ее взгляд все еще прикован к особняку, когда она сжимает сумочку.

— Мне казалось, ты говорил, что это гостевой дом?

Я обнимаю ее за талию и притягиваю ближе: — Это и есть гостевой дом.

Залезая на заднее сиденье машины, беру большую сумку, полную подарков.

Снег хрустит под ногами, когда мы подходим к двойным дверям, украшенными венками, с огоньками, и колоннами по обе стороны от них.

Мы входим в фойе, Амайя восхищенно смотрит на рождественскую елку, стоящую в углу изогнутой лестницы, пока я ставлю сумку на столик. Из другой комнаты доносится веселая музыка, звенят колокольчики.

— Лучше, чем у меня дома? — поддразниваю я. Она краснеет и отводит от меня взгляд.

— Нет, но все равно красиво.

Я притягиваю ее к себе, пока наши лица не оказываются в нескольких дюймах друг от друга.

— Это все материально. Ты — единственная красота в моей жизни. Ничто не сравнится с тобой, — я касаюсь своим носом ее и целую в губы.

Шаги по мрамору заставляют нас отойти друг от друга.

— Прошу прощения, мистер Петров. Я отнесу это наверх, в хозяйскую спальню.

Высокий мужчина проходит мимо нас к изогнутой лестнице с нашими чемоданами в руках. Амайя смотрит на него снизу вверх: — Ты думаешь, мы должны ему помочь?

Я качаю головой и глажу ее по подбородку: — Нет необходимости, он доволен и получает приличную зарплату за свою работу. Но дай мне минутку, чтобы отправить персонал домой.

Я бы предпочел проводить время со своей женой наедине.

Амайя стонет, когда осыпаю поцелуями ее шею: — Хочешь экскурсию? Или сразу в спальню?

Она смеется и отходит.

— Сначала экскурсия.

Я делаю вид, что капризничаю, и она закатывает глаза.

Во время прогулки по дому ее глаза широко открыты. Я стараюсь посмотреть на все с ее точки зрения — чрезмерно украшенный дом с елками почти в каждой комнате. Мраморные полы и люстры. Ничего общего с ее прежним домом, и она никогда не видела мой дом таким украшенным. Я держал его простым, так как жил один, у меня не было причин создавать там семейную атмосферу.

Хотя больше всего я жду встречи в доме отца, где мы будем вместе обедать. Теперь все они в отношениях, даже отец.

Когда заходим в главную комнату, она хватает меня за руку, привлекая мое внимание.

— Подожди, у меня есть для тебя подарок, и я не хочу ждать до завтра, — ее палец скользит вниз по моей груди, играя с пуговицами на рубашке.

Я поднимаю бровь, ничего не ожидая.

— Ты обвяжешься рождественской лентой? — спрашиваю я.

Она смеется: — Нет, но, может быть, позже.

Амайя спешит к сумке, которую я оставил у двери, и достает из нее большую золотую коробку, перевязанную красной лентой и бантом. Я беру ее и осторожно держу, глаза Амайи сверкают от волнения. Она почти подпрыгивает на