Иди за мной - Екатерина Семенова

с ней будет дальше, всё ли у неё будет хорошо. Независимо от того, как закончится экспедиция, нельзя бросать Трис в этом захолустье одну без помощи. Может, осмелиться разрешить себе чувства и забрать её с собой в столицу? Сердце щемит от того, как доверчиво она на меня смотрит. Но что я могу ей дать? И не обманывается ли она в своих чувствах и не обманывает ли меня ненароком? А если я не оправдаю её ожиданий, и она откажется от меня? Или останется рядом, но будет страдать? Моё собственное будущее слишком туманно, чтобы я мог рисковать чужой судьбой. Тем более если это судьба той, которую так легко могу увлечь за собой. Я в замешательстве отвёл глаза.

— Трис, а чем ты планируешь заняться после экспедиции?

— Буду искать работу. Уже присматриваюсь. Вы же дадите мне рекомендации? А когда накоплю достаточно денег, открою лавку и буду продавать травы и снадобья.

— Ого, большие планы. Уверен, ты своего добьёшься. Но сначала экспедиция. Ведь так? Вынужден попрощаться, Лиатрис, уже поздно. Спокойной ночи!

Я проводил Трис к подружкам и ушёл. Надеюсь, моё поспешное бегство её не обидело. Только бы не приняла неожиданную холодность на свой счет.

21

Тови встала ни свет ни заря и нас подняла. Она была в прекрасном настроении. Вчера ей удалось поболтать с Рофальдом и потанцевать. А уж после того, как я поделилась тем, что сказал мне Кит, она и вовсе летала в облаках.

Ужин вчера закончился как-то неожиданно и скомканно. Кит в одно мгновение переменился, погрустнел, оставил меня на попечении Амелии и Товианны и ушёл в свою комнату. Я так и не смогла понять, что случилось. Мы же вроде хорошо общались.

Остальные тоже быстро разошлись. Правда, Амелию ждал сюрприз. Мар Григор дождался, когда она поднимется в комнату, и под нашими окнами устроил для неё серенаду. Он вложил в песню всю душу, старательно выводил рулады, но пел безобразно. Громкостью голоса и приятностью исполнения мар Григор мог посоперничать с рыком голодного льва, криками обезьяны-ревуна и испуганной лисицы вместе взятых. Тови морщилась от каждого фальшивого звука, я забилась в угол, Амелии поплохело. Её шок от такого исполнения, мар Григор принял за восхищённое удивление, попытки урезонить — за ложную скромность, о чём поспешил всем сообщить, и радостно удвоил усилия. Амелии, а также всей округе, пришлось выслушать всю песню до конца, а потом ещё раз. После чего наступила благословенная тишина. Надеюсь, тяжёлые сны никого не мучили. Зарядку сегодня отменили, но за завтраком мы все хорошенько поупражнялись в остроумии, обсуждая певческие таланты мара Григора.

Рофальд настоял, чтобы все были вооружены. Нам, девушкам, дали по узкому ножу в кожаных ножнах. Амелия долго вертела их в руках, а потом заявила, что нож не подходит к её наряду, чем вызвала взрыв сарказма и иронии у Лариона. Сам же он, одетый в великолепную шёлковую рубашку со множеством пуговиц и свободные брюки, вооружился длинным, наверное, фамильным, кинжалом, украшенным драгоценными камнями и сложной гравировкой. Я покачала головой, а вроде говорили, что не хотели бы к себе лишнего внимания.

Картину дополнял Рофальд в своей иноземной, непривычного покроя одежде из грубой кожи, вооружённый кинжалами, коротким луком в налучи и колчаном со стрелами на бедре. Совершенно не привлекает взгляды окружающих, вот нисколечко. Как и девицы в подпоясанных на талии коротких рубашках поверх широких брюк, с загадочным видом шушукающиеся и хихикающие в углу.

Кит, снова спокойный и приветливый, в простой льняной рубашке, полотняных штанах, заправленных в высокие сапоги, единственный из них, кто хоть как-то мог сойти за местного.

Походные мешки в этот раз были намного тяжелее, но по силам каждому, за этим строго следил Рофальд. Поэтому, как ни огорчалась Амелия, ей пришлось отказаться от идеи тащить громоздкие книги с собой.

Между беготнёй и суматохой перед отправкой, я улучила минутку, потискала Рыжика на прощание. Не забыла и про щенка: улизнула в сарай и чмокнула его в чёрный носик.

Мы распорядились куда переправить вещи, которые не смогли взять с собой, и тепло простились с Орсо и его женой. Они глубоко поклонились Лариону и Товианне, кивнули нам. Мар Лиген чуть ли не плакал, настолько ему не хотелось расставаться с щедрым на чаевые Ларионом. Да и чета Орсо была заметно расстроенной. Всё-таки Ларион снимал у них лучшие комнаты и не скупился на оплату. К тому же любезное отношение к ним знатных особ оставило им сильное впечатление. Наверняка, они до мельчайших подробностей запечатлели в памяти визит Лариона и Тови, и ещё долго будут рассказывать о них новым постояльцам.

Мы залезли в уже знакомую повозку и отправились в путь. Я немного волновалась, но старалась держать себя в руках.

В этот раз ехать пришлось намного дольше, чтобы оказаться как можно ближе к лесному храму, где согласно карте, мог находиться артефакт. Поначалу мы весело и оживлённо болтали в предвкушении новых впечатлений. Но постепенно разговоры сошли на нет, когда безделье и палящее солнце нас разморило. Тем приятнее было вступить в бархатистую прохладную тень Леса.

Знойный душный день рассыпался здесь мозаикой солнечных зайчиков на зелёном мху. Я постояла у самой кромки, полной грудью вдыхая густой смолистый аромат, дотронулась до земли, прикоснулась к шершавой коре ближайшего дерева, нащупала кулон, висевший на шее. Чтобы почувствовать Лес, нужно раскрыться ему навстречу. Он не открывается тому, кто смотрит на него свысока или вскользь. Вглядись, чутко прислушайся, и увидишь его истинную красоту и величавую силу. Открой Лесу свою душу, и он примет тебя. Все притихли за моей спиной, не решаясь помешать. Надеюсь, не приняли за чудачку.

Мы сверились с картой, определили нужное направление по солнцу и отправились в путь. Впереди, как проводник, шла я, со мной рядом для безопасности Рофальд. Его навыки и опыт жизни в диких местах играли нам на руку и очень помогали. На некотором расстоянии от нас плелись Товианна и Амелия. Их как самых слабых и неопытных сопровождал Ларион. Кит шёл последним, в случае неприятностей готовый защищать всех.

Я не спешила, двигалась медленно, знакомилась с этой частью Леса, изучала, присматривалась к каждому кустику. Казалось, что и Лес задумчиво, невозмутимо прислушивался к нам в вековой тишине. И только высоко в ветвях чуть слышно перепархивали птицы, удивлённые нашим нежданным присутствием, да звенели комары.

— Рофальд, — позвала я. — Смотри внимательно, не попадутся ли метки на деревьях, помёт, изрытая земля, следы. Будем