Хрупкая связь - Ольга Джокер

Пульс оглушает. Я быстро облизываю сухие губы и поднимаю взгляд выше — прямо в карие глаза, отчаянно стараясь не думать о том, что в моих зрачках может отразиться желание.

— Прежде чем выйти замуж за Влада Гончарова, я пообещала дяде Коле, что отец ребёнка никогда не всплывёт. Ни при каких обстоятельствах, — взволнованно поясняю. — У него деньги и безупречная репутация. Он сделал для меня слишком многое, чтобы я могла его подвести. Начиная с момента похорон отца, когда меня преследовали папины враги, пытаясь вытрясти деньги, которых не было из-за банкротства фирмы, и заканчивая поддержкой во время беременности и сложных родов. Я рожала через кесарево сечение. Сумка для новорожденной была собрана им. Ами не закричала, когда её достали из моего живота. Несколько дней она лежала под ИВЛ, а затем — в специальной кроватке с подогревом, потому что из-за низкой массы тела не могла поддерживать нормальную температуру.

Я делаю паузу, чтобы набрать максимум воздуха. Он весь пропитан присутствием Аслана. Весь, чёрт возьми. До мельчайших частиц.

— Мне очень жаль, — говорит Тахаев, слегка касаясь ткани моих брюк. Но при этом выставляет барьер, напоминая, что мы оба несвободны.

— К слову, это было только начало. Как только нас выписали домой, у Амелии началась жуткая рвота. Мы уехали на скорой в детскую хирургию, где у неё диагностировали пилоростеноз — это когда пища не может попасть в кишечник из-за сужения выхода из желудка. Операция была открытой. На её крошечном животике остался небольшой шрам. Те несколько часов ожидания в больничном коридоре были, наверное, самыми страшными в моей жизни. После операции Амелия выглядела ещё более хрупкой и беззащитной. Её маленькое тело, покрытое проводами, казалось, невозможно было тронуть, чтобы не причинить ей боль. Но, несмотря на все страхи, она оказалась невероятно сильной.

Аслан молчит и слушает, не двигаясь. Я рассказываю торопливо и сбивчиво, бегая глазами по его лицу и до сих пор не веря, что спустя шесть лет после разрыва мы сидим рядом — наверное, слишком близко, чем нужно. Разговариваем, пытаемся договориться и услышать друг друга. Но раньше у нас получалось гораздо лучше, чем сейчас.

— Я никогда не спрашивала, сколько средств вложил в нас Николай Иванович, но думаю, что немало. В тот момент я была искренне уверена, что Ами не от тебя.

— Когда появились сомнения?

— Наверное, когда дочери стукнуло три года. Все вокруг кричали, что у неё психологические расстройства, но специалисты, у которых мы бывали, уверяли, что это просто склад характера.

Тело нагревается от тесного контакта. Я сжимаю колени и вдавливаю пальцы в подлокотники. С одной стороны, хочется прогнать Аслана, а с другой — задержаться подольше в плену его тепла и запаха. Противоречия — неизменный спутник каждой нашей встречи.

— Ты говорила, что случайная связь оказалась катастрофической ошибкой, — с заминкой начинает Тахаев. — Почему?

Мне приходится собраться, чтобы ответить, скрывая ранимость и слабость за маской невозмутимости.

— Ничего такого, что тебе показалось, — мотаю головой. — Всё было по обоюдному согласию. Он говорил много красивых слов, был вежливым, участливым и щедрым. Ты же знаешь, что я никогда не считала секс чем-то особенным.

— Ты хотела попробовать с необрезанным — это я точно помню, — Аслан натянуто улыбается.

Это что-то из прошлой жизни. Наши шутки, глупости, рассуждения и провокации. В настоящей — мне не смешно.

— Начиналось всё довольно неплохо, но в процессе меня накрыло ощущение неотвратимости, — уточняю сиплым голосом. — Всё, что он делал — как трогал, целовал, пах, — казалось противным и непривычным. Он пах не тобой. Он не был тобой. Это почему-то вызывало непринятие. Когда всё закончилось, я закрылась в ванной и долго плакала. Извини, что не призналась сразу. Мне показалось, что раз ты не включил верность в список обязательных требований, это было совсем неважно.

— Я просил тебя не делать глупостей. Не ради себя — просто не хотел, чтобы ты набивала шишки.

— Я набивала, — неловко пожимаю плечами. — Мало того, что сам секс мне категорически не понравился, так позже выяснилось, что с предохранением были эксцессы.

— Ясно.

Аслан кивает, стискивая челюсти. Я смотрю на его брови, длинные изогнутые ресницы, появившуюся морщинку на лбу и борюсь с желанием коснуться чего угодно — руки, лица, губ или густой колючей щетины. Вспомнить, каково это. Хоть на минуту.

— Эту информацию я вытрясла из него уже после того, как сходила на УЗИ, — добавляю тише. — Ты, в отличие от него, был гораздо ответственнее в этом плане.

— Надеюсь, секс с мужем у тебя намного приятнее, — участливо говорит Аслан.

— С ним всё иначе, не волнуйся. У меня крепкая, стабильная семья. Мы не сразу притёрлись, потому что этот брак был договорным, но позже полюбили друг друга. Я искала стабильности для себя и Ами, а Влад отбывал наказание дядей Колей, чтобы не попасть за решётку. Гончаров-старший сильно с нами намучился, но это было не зря.

— Я рад.

— Я за тебя тоже, — озвучиваю полуправду, потому что за грудной клеткой горит огнём дикая, необузданная ревность. — Сабина красивая девушка. Вы прекрасно смотритесь вместе — я наблюдала за вами вчера на празднике.

— Я не сразу тебя отпустил, но когда получилось, жизнь начала налаживаться. Сабина определённо её скрасила.

Мы смотрим друг на друга, замолкая. Аслан, одним невинным, но нетерпеливым жестом, проводит ладонями по моим бёдрам, слегка надавливая пальцами, и поднимается во весь свой двухметровый рост, пряча руки в карманы.

Я ёжусь — зубы отстукивают, мне холодно. Холодно от того, что в память пролезли моменты, которые за шесть лет я изо всех сил старалась вытравить и заполнить другими. Но сейчас они почему-то кажутся недостаточно яркими на этом фоне.

— Я верю, что всё обойдётся, Аслан, — признаюсь, устало откидывая затылок на спинку кресла.

— Может, и обойдётся. Но тест нужно сдать завтра, Алин. Я уверен, ты замечательная мама и найдёшь слова для Ами, чтобы не делать акцент на процедуре. Владу тоже необязательно пока рассказывать. Какое-то время нам удастся соблюсти конфиденциальность.

Сердце грохочет в ушах. Впереди новые взрослые решения, для которых нужно найти смелость, чтобы принять их.

— Что будет потом?

— Экспресс-тест делают сутки. Я дам тебе знать, если результаты будут выше девяносто девяти процентов.

Если нет…

Я пока не думаю, что, если нет. Ами — моя девочка, вне зависимости от того, кто её отец. Если теория провалится и Аслан исчезнет с горизонта, это никак